Эх, пока что смерть никак не способствует повышению самооценки.

Хотя постойте! Может, не всё так плохо. Если я умерла, умею ли я…

…летать?

Я постаралась изо всех сил. Всё перепробовала. То есть попрыгала немного, помахала своими исцарапанными руками, наклонилась вперёд, напрягая все мышцы, и глубокомысленно уставилась в пространство. Никакого результата.

Не летаю и всё тут, прям как пингвин.

В смерти вообще нет ничего интересного.

Я хлопнула себя по лбу.

Да какая разница?!

Мне нельзя отвлекаться. Нужно связаться с мамой, папой и Бёрди, а то им придётся провести на улице ещё одну ночь – я глянула в окно кабинета и невольно вздрогнула – там. Могу ли я проходить через двери или летать, совершенно не важно по сравнению с этим.

К счастью, входная дверь всё ещё была открыта – так и висела на петлях, после того как её выбила команда спасателей. Я выбежала через неё во двор и обогнула дом, оказавшись в саду, откуда открывался вид на море.

– МАМ! ПАП! БЁРДИ!

Ночь молча проглотила мои слова.

Я снова выкрикнула их во тьму.

– Я ЗДЕСЬ! ЭТО ФРЕНКИ! Я ДОМА! ПОЖАЛУЙСТА, ВЕРНИТЕСЬ!

Ночное море улыбнулось своей предательской мокрой улыбкой, сытой после вчерашнего пиршества.

– МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ, ЧТО МЫ ВСЕ ПОГИБЛИ! БЕЗУМНО, БЕЗУМНО ЖАЛЬ!

Из-за серебристых облаков донёсся крик. Неужели это Бёрди зовёт меня? Я замерла, словно трепещущая стрела, всем сердцем желая услышать её снова.

Но это оказалась всего лишь глупая чайка – И-И-И-И, И-И-И-И.

Что же ещё мне сделать, чтобы найти их? Кричать в темноту бесполезно.

Нужно вернуться туда, где это произошло.

На пристань. Немедленно. Нельзя терять ни секунды.

Первым делом надо одеться потеплее. Я повернула обратно к дому, но остановилась. Ах да, я ведь больше никогда не смогу надеть свою парку. Что ж, тем лучше. Я, должно быть, потеряла её в той гигантской волне. Сейчас её наверняка носит какая-нибудь рыба; морской петух, скорее всего. У них всегда такой вид, будто они замышляют недоброе.

Я побежала на поле, где пасся бык Алана. Он встревожился, навострил уши, затем вздыбился и бросился наутёк. Было даже приятно, а в такой кошмарный день я готова была радоваться чему угодно. Не такой уж ты и страшный теперь, правда?

Когда я добралась до ступенек, ведущих через забор, облака рассеялись, и безжалостный лунный свет пролился на развалины Клиффстоунса.

Я не узнала свою деревню – не было ни детской площадки, ни недостроенной ратуши, ни маленьких рядов рыбацких домиков. Волна прошлась по ним и сокрушила всё на своём пути. И, глядя, как мерцающий свет крадётся по развалинам деревни, я невольно вздрогнула. Я погибла там. А теперь я собираюсь туда вернуться?

Чего ты боишься, Френки Рипли, умереть?

Мрачно ухмыльнувшись, я перепрыгнула через забор.

И тут случилось что-то странное. Как только я добралась до тропы-убийцы, мои ноги перестали двигаться вперёд. Они стали дёргаться в разные стороны, будто игрушка, у которой заканчивается батарейка.

Я стояла в замешательстве на безмолвной тёмной дороге. Неужели моё тело будет постепенно отказывать? Возможно, эти двадцать четыре часа были случайной вспышкой сознания на пути к настоящей смерти. Может, я, как курица, которая бегает с отрубленной головой – если так, то сколько у меня осталось времени, прежде чем я действительно умру?

Пока я мучилась этими вопросами, два огромных жёлтых глаза засветились в темноте, и раздался скрежет ржавого металла.

Нахмурившись, я вгляделась во тьму. Моё измученное сердце заколотилось от ужаса. Что-то поднималось по тропе-убийце. Что-то большое. Покрытое засохшей грязью, изъеденное ржавчиной. Что бы это ни было, оно надвигалось прямо на меня.