– Как вы сказали, месье? Для таких, как мы? – демон Босха окинул взглядом свои фигуры, собранные из золотых самородков – считалось, что это «черные».

Он и в самом деле хотел предложить ничью. Несколько веков ежедневной шахматной практики привели к тому, что каждая их игра оканчивалась именно этим результатом, и с какого-то момента партии стали носить характер своеобразной традиции или ритуала, растягивать который не было ни смысла, ни желания.

– А кто мы, собственно, такие?.. Вот, вы, к примеру – вы знаете, кто вы такой?

Традиционная игра, как всегда, перерастала в традиционный спор.

– Я – демон Брейгеля, – невозмутимо ответил демон Брейгеля.

– Ну да, а я демон Босха, – съязвил в ответ демон Босха. – Только вот ведь какая штука, сэр! Демон-то я ненастоящий, не рожден я был демоном!.. А был я четыреста лет назад сотворен усердными стараниями живописца Иеронима Ван Акена, известного вам как Босх. Так же, как и вы – живописная, и хотелось бы верить, не больная фантазия художника Питера Брейгеля!.. Соображаете, Петрович?.. Недолжно нас тут быть! Нас вообще не должно быть!

– Все это я и без вас прекрасно знаю, коллега. – усмехнулся демон Брейгеля. – Зачем каждый раз столько эмоций? Или хотите порадовать новой теорией на этот счет – какой-нибудь «теорией происхождения», например? Валяйте, готов послушать. У них там сейчас это модно, – и он ткнул пальцем в небо.

– Новой теории, мистер, у меня нет. У меня есть одна и единственная – та, от которой вы постоянно отмахиваетесь. Но она хоть как-то объясняет суть происходящего!

– Ну да, конечно! Кармические узлы, переселение душ, полный набор из «Тайной доктрины» мадам Блаватской. Ваши астральные визиты к ней, коллега, были слишком частыми – как говорится, с кем поведешься… И, кстати, что вы наплели ей тогда про какого-то австрийского кронпринца, про Мировую войну? Признайтесь, цену себе набивали? – демон Брейгеля явно решил отыграться за «Петровича».

– Ничего я не наплел, – сказал демон Босха, обиженно скрестив руки на груди. – Я, быть может, пророчествовал. А вам-то это откуда известно, ясновельможный пан?

– Хм… ну-у…

Ответить он не успел. Скалу ощутимо качнуло и на «шахматной доске» с глухим стуком упали на бок два золотых коня…

Облако из золотых перьев быстро оседало на землю, устилая ее плотным сверкающим покрывалом. Не было ветра, чтобы разметать их, и перья ложились ровным кругом – одно к одному.

Он лежал в центре этого круга, вдавленный в расколотый камень скалы, разбросав смятые, изуродованные крылья, словно большая подстреленная птица. Глаза, ни на мгновение не потерявшие способность видеть, отстраненно и холодно смотрели в небо, отражая его недосягаемую глубину.

Что-то случилось. Случилось раньше. Еще до того, как из ничего, из пустоты возникла темная плотная точка и, вдруг сразу превратившись в огромную ощетинившуюся скалами твердь, в один миг опрокинулась на Него, смяла, раздавила, уничтожила.

Боли не было – сломанное тело никак не напоминало о себе. Его словно не было вообще. Все чувства и мысли сосредоточились в одном желании: Он хотел вспомнить! Это было трудно, но Он попытался…

– Упал? – спросил демон Брейгеля.

– Несомненно! – ответил демон Босха. – Еще как упал!.. Рухнул!

Какое-то время они молчали, озираясь и прислушиваясь, затем демон Брейгеля спросил – не очень решительно, словно стесняясь:

– А что, коллега, когда я падал, тоже скалы шатались? Вы ведь уже были здесь, должны помнить…

– Ха! Ну, если вы, амиго, изволите называть свой шлепок падением… – к демону Босха вернулось его обычная, язвительная манера вести беседу. – Могу вам сказать совершенно точно: скалы не шатались! Я бы мог вообще не заметить сего эпохального события.