К тому времени венгерская полиция почти полностью оказалась под контролем гестапо, и бдительность в приграничных районах резко возросла. Чехословакия, как и Польша, была оккупирована немцами. Не желая потерять еще один день, Кристина и Владимир решили идти вдоль дороги, стараясь держаться так, чтобы их не могли заметить постоянно проезжающие мимо патрули. Владимир шел первым, как он сам писал потом: «одолел сотню метров уверенно и стильно, если не считать полусогнутой позы». Оглянувшись, он увидел Кристину, которая прислонилась к дереву и беззвучно аплодировала ему. Некоторое время спустя, устав ждать его сигнала, Кристина последовала за ним. Владимир вспотел до кончиков пальцев, когда увидел, как пограничник встает в машине, прикрывая глаза от косых лучей солнца, а другой рукой хватаясь за кожаный ремешок ружья. «Беги!» – крикнул Владимир. Раздался громкий звук выстрела, потом еще один, затем череда выстрелов вслепую, так что на беглецов посыпались срезанные пулями мелкие ветки и листья. «Чертовы ублюдки», – прокомментировала Кристина, когда они, наконец, остановились, чтобы перевести дыхание [29]. Она соответствовала своему прозвищу у «Мушкетеров» – «Муха»: назойливая, но быстрая и трудноуловимая.

На словацкой стороне границы склон быстро становился крутым, и, по мере того как день теплел, они начали снимать куртки и свитера, заталкивая их в сумки. Увидев, что Кристина утомилась, Владимир незаметно переложил тяжелые вещи в свой рюкзак. К полудню они поднялись над уровнем нижних лесов и вышли на жаркое июньское солнце, однако двигались слишком медленно. Кристина обгорела, у нее кружилась голова, и она предложила сесть на поезд, но инструкции Союза борьбы, полученные Владимиром, заставили его отказаться от этой идеи. Остановившись у деревенского дома, чтобы купить молока, они узнали, что Париж взят немцами. Владимир был глубоко потрясен. Если пала Франция, Англия становится следующей целью, предсказал он, и для поляков не останется безопасного места в мире [30].

После еще двух часов подъема они оба были измотаны, но главное – деморализованы известием. Когда Владимир против воли Кристины взял ее сумку и бутылку воды, она в знак протеста села под деревом, и по лицу ее потекли слезы: она плакала и о себе, и обо всем, что происходило в этой войне. Владимир обнял ее и помог успокоиться, она собралась с силами, а Владимир согласился отправиться на ближайшую железнодорожную станцию, чтобы проехать последний участок пути до Польши [31].

Было темно, когда они спрятались за складами, но собака начальника станции залаяла на них, поэтому они побежали по путям и пересекли железнодорожный мост над глубокой рекой, оказавшись у следующей станции. Совсем стемнело, начинался дождь, и они рискнули укрыться на платформе. Возможно, они задремали. В любом случае, когда они очнулись, их держали под прицелом, по-словацки приказывая поднять руки. Владимир объяснил, что они с сестрой убежали из лагеря для интернированных рядом с Будапештом и хотели попасть домой в Польшу. Кристина живописала трогательную историю их жизни в Венгрии и просила охранника отпустить их, а Владимир тем временем осторожно щелкнул фонарем в кармане, чтобы засветить микрофильм, и успел скинуть часть поддельных проездных документов. Патрульный, казалось, смягчился, пока говорила Кристина, но все же позвонил в полицию, уверяя, что, если их история правдива, им нечего бояться. Вскоре прибыл вооруженный конвой, чтобы сопроводить их в местный полицейский участок, а потом и в ближайшую штаб-квартиру гестапо.