Кристина встретилась с Витковским на квартире деятельной аристократки Терезы Любенской, участвующей в Сопротивлении. Она потеряла единственного сына в боях за Варшаву и помогала «Мушкетерам», продавая драгоценности и участвуя в операциях [26]. Хотя они с Кристиной представляли собой разные типы женщин и принадлежали разным поколениям, они вскоре стали относиться друг к другу с большим уважением. Кристина быстро завоевала доверие Витковского и передала ему пакет с документами. Бурная энергия молодой женщины произвела на него впечатление, он дал ей псевдоним «Муха» [27]. Вышагивая по комнате, Витковский обрисовал цели «Мушкетеров», структуру организации, тип разведки, которой они занимаются, в надежде на то, что Кристина поможет с получением британской финансовой помощи. Позже он представил ее нескольким ключевым фигурам в своей группе, в том числе Михалу Градовскому, известному как Лис; он был курьером на маршруте Варшава – Будапешт, и вскоре ему довелось доставить микрофильм Кристине в Венгрию[42] [28]. Еще Витковский представил ее польскому герою Казимежу Лескому, в то время главе контрразведки «Мушкетеров». Леский хорошо запомнил «симпатичную, изящную, очень умную и совершенно очаровательную девушку», но позднее утверждал, что, глядя на Кристину, не переставал удивляться тому, зачем его пригласили на встречу [29]. Наконец он решил, что Витковский пытается поднять свой престиж, демонстрируя новый контакт с британской разведкой[43].

Витковский договорился о следующей встрече с Кристиной примерно через месяц, чтобы предоставить ей отчет о деятельности «Мушкетеров» для передачи ее боссам. С низким поклоном он поцеловал ей руку, и Муха улетела. Только оказавшись на улице, Кристина поняла, что не выставила никаких требований и не внесла предложений. Витковский с самого начала абсолютно контролировал их общение.

Во время первого визита в оккупированную Польшу Кристина провела в Варшаве три недели. Официально ее миссия была направлена на «противостояние антибританской пропаганде немцев за счет распространения британской пропаганды» и «сбор и передачу разведданных» [30]. Она весьма преуспела и в том, и в другом. Она передала пропагандистские материалы для воспроизведения в подпольной печати и поделилась, как она позднее загадочно отметила, «всем, что мне дал Гаррисон», с «Мушкетерами» [31]. Затем она продолжила работать над установлением британских связей. Она дипломатично отчиталась, что листовки, разбросанные над Польшей, были «отличными», но в дальнейшем смогут дать желаемый эффект, если будут содержать информацию, а не откровенную пропаганду. Она разработала новую схему радиовещания с чтением специальных новостных бюллетеней в фиксированное время и на фиксированной волне, чтобы их можно было услышать в Польше по обычному радиоприемнику. Они должны были дополнить радиопередачи Великобритании и союзников, которые старательно глушили германские власти, а также послужить новостными агентствами для множества информационых бюллетеней, выходивших по всей стране. Одним из ее контактов стал широко известный польский журналист левого крыла, настолько увлекшийся ее планом, что попросил сто фунтов в месяц на выпуск новой еженедельной газеты с тиражом десять – пятнадцать тысяч экземпляров. Британскую Секцию Д все это впечатлило. Но Кристина позднее сообщила, что столкнулась с серьезными трудностями из-за деятельности «фольксдойче» (этнических немцев, живущих в Польше), которые выдавали себя за британских агентов и пытались дискредитировать ее в кругах Сопротивления. Она подвергалась «опасности быть убитой как агент-провокатор», писала Кристина, и очистить имя ей удалось только с помощью старых друзей и некоторых контактов, которые ей доверяли [32].