. Кроме того, «она не верила в политическое решение, – писал позднее ее близкий друг и агент той же службы, – но она с иронией относилась к британскому правительству… Для нее существовали только хорошие люди и плохие»; а британцы – это она твердо решила – были хорошими [3]. «Обсудив все с моей женой, мы пришли к соглашению, – покровительственным тоном писал позднее в мемуарах Ежи, – что она могла бы организовать отличную подпольную работу» [4]. Однако у Кристины был еще один поддерживающий ее мотив обратиться к британцам. Она была «сильно напугана обвинениями в трусости, – как писал один из польских друзей в Лондоне, – и потому требовала от себя больше, чем от кого бы то ни было вокруг» [5]. Кажется, Кристина была более уязвима к критике и сильнее зависела от мнения о ней других поляков, чем хотела показать.

Шпионаж не предполагает открытости, невозможно полностью проследить извилистый процесс, который так быстро привел Кристину к дверям Британской секретной службы. Ежи утверждал, что он познакомился с журналистом Фредди Войтом, «одним из самых интересных людей, которых я встречал», через Кристину [6]. Это вполне возможно. Она пробовала силы в журналистике и давно общалась с широким кругом писателей и иностранных корреспондентов, таких как Флориан Соколов, и, конечно, знала Войта. Но знакомство могло произойти и через Йозефа Радзиминского, балканского представителя телеграфного агентства «Экспресс», которое служило прикрытием для польской разведки. Радзиминский встретился с Кристиной в «Коричневом олене», международном пресс-клубе в Чешине, в Польше, за несколько лет до войны, они могли еще с тех пор обмениваться информацией. Другой журналист, знавший Кристину по «Коричневому оленю», заметил, что «в ней было нечто, из-за чего остальные женщины отступали в тень»; он попросил у нее номер телефона, но не использовал его, так как узнал, что Радзиминский «безумно влюблен» в нее, уже тогда ходили слухи, что она была британским агентом [7]. Еще 7 декабря 1939 года, в день, когда Кристину внесли в списки, в досье Секции Д было отмечено, что Радзиминский «сделает для нее и с ней все что угодно», так что британцы определенно знали что-то об их отношениях [8]. Другой вариант, что Кристину представил британцам Гарольд Перкинс, позднее она упоминала его как «Перкса»; он был жестким по характеру английским бизнесменом, способным выиграть в покер без козырей, и он имел давние связи с британской разведкой [9]. У Перкинса было имение и фабрика под Закопане, и он регулярно появлялся на склонах и на местных приемах, что давало массу возможностей свести знакомства и с Кристиной, и с Ежи[23].

Однако возможно, что Ежи скрывает правду и знакомство с Войтом произошло иначе. Ежи почти наверняка имел неофициальные связи с британской разведкой еще до войны. После вторжения Италии в Эфиопию он был в Риме одновременно с Клодом Дэнси, величайшим британским мастером шпионажа середины 1930-х годов, и они снова одновременно оказываются с Дэнси в Швейцарии, когда Ежи путешествует с Кристиной. В 1930 году эффектному, с ястребиным лицом Дэнси было поручено создать независимую разведывательную сеть вне рамок британской СПС. Среди его рекрутов были дипломаты, журналисты, бизнесмены, женщины по всей Европе, многие из них не англичане, но все они были непримиримыми противниками нацизма и желали внести свой вклад в борьбу с ним. Гарольд Перкинс определенно был одним из людей Дэнси, и Ежи отлично подходил по всем параметрам на ту же роль. Дэнси пользовался поддержкой Роберта Ванситтарта, постоянного заместителя министра иностранных дел и кузена Лоренса Аравийского, – их общим другом был премьер-министр Уинстон Черчилль, и оба они были решительно настроены против нацистской Германии. Немногие знакомые с сетью Дэнси называли ее «Частное детективное агентство Ванситтарта», другое ее название, еще более тайное, «Организация Зет» [10].