Бархатный голосок в селекторе словно откликается на его мысли.

– Алексей Фёдорович, к вам тут пришли.

Он нажимает иконку на экране монитора и в нём появляется одутловатое лицо Андрея Скоробогатова, его зама по строительству. Они же сегодня должны утвердить очередную смету на здание склада. Подрядчик ждёт, ему нужно закупать материалы, пока цены не подскочили.

Перспектива двухчасового кропотливого въедания в километровые портянки с перечнем материалов и работ его сейчас совсем не радует.

– Ева, скажите Андрею Палычу, что по вопросу сметы я жду его завтра в десять утра. Сейчас я очень занят.

– Хорошо, Алексей Фёдорович, – льётся из трубки терпкий нектар её голоса. Пухлое лицо Андрея недовольно покривилось, но тут же пропало. На картинке в мониторе остались только два сиротливо стоящих стула. Жаль, что камера только одна и направлена в угол, где сидят ожидающие своей очереди посетители. Не хватает ещё одной камеры, прямо над столом, где сидит секретарша. Он тут же представил вид сверху, с которого как на ладони просматриваются два вожделенных бугорка и заветная ложбинка.

«Господи, о чём я опять думаю! Нет, с этим надо заканчивать».

Он уворачивается от доброго десятка звонков, которые гремят один за одним пулемётной очередью.

– Денис Викторович, давайте завтра созвонимся…у меня пока нет информации.

– Нет…сегодня не смогу, давайте перенесём встречу на конец недели…

– Перезвоните пожалуйста завтра…

– Извините, мне некогда…

Кроме звонков тех, кто имеет доступ к его мобильному, есть ещё те, кто домогается его тела посредством корпоративной связи. Пластиковый корпус стационарного телефона вот-вот взорвётся от непрекращающихся звонков. Сбросив очередной вызов сотового, он жмёт на кнопку селектора.

– Ева, зайдите, пожалуйста!

Ну вот, появилась возможность вступить в личный контакт.

Она заходит в кабинет и останавливается в дальней его части, на противоположном конце длинного стола. Сложила ручки крестиком, словно прикрывает объект, на который он вознамерился покуситься. Ножки в обтягивающих идеальные бёдра шёлковых брюках тоже скрестила. Голова на тонкой шее склонилась на бочок, скромная улыбочка тонких но фигуристых губ. Прямо девочка школьница, не хватает только белого бантика.

– Подойдите ближе, я не кусаюсь – он тепло улыбается, пытаясь разом снести все барьеры, которые удерживают подчинённых в рамках субординации. На самом деле, он один из немногих начальников (даже внутри этой фирмы) который не любит этих барьеров и между своими обращается максимально просто. Позволяет заходить к себе в любое время без стука по простому; может по простому набухаться в обществе замов и главбуха в конце тяжёлого рабочего дня; по-простецки может с ног до головы покрыть русским матом, или швырнуть увесистой папкой в подчинённого за серьёзный косяк. До рукоприкладства ни разу не доходило, если не считать оным приложение рук к интимным частям тел некоторых сотрудниц фирмы.

Она покорно приближается на несколько шагов, но встаёт всё в ту же защитную позицию. Что-то не складывается. Есть что-то не то в этом образе институтки, подчёркнутым миниатюрной фигурой, скромным макияжем, забранными в пушистый лисий хвост волосами, брючками и белой блузкой. Скромность образа перечёркивает отсутствие лифчика и дерзкий взгляд новой работницы. Его взгляд снова примагнитился к выпуклым очертаниям сосков под школьной блузкой.

– Ева, я хотел вас попросить, сегодня перевести все звонки на приёмную, – говорит он, поедая её с ног до головы жадным голодным взглядом. – Когда будут спрашивать, скажите, что я занят, пусть набирают завтра.