– Понимаю. У меня разве есть выбор?

– Выбор есть всегда, пусть вы его и не видите сейчас, – улыбнулся Афанасий. – Я навел о вас справки, Максим. На Речке о вас говорят исключительно уважительно. А уж как вы аферу с фруктами провернули… мое почтение.

– Откуда вы узнали? – нахмурился я. Афанасий в ответ рассмеялся тихим, шелестящим смехом. Будто листья зашуршали по гравию.

– Хорошие люди рассказали. Прикинуться грузчиками и ополовинить фуру, да так, чтобы не попасться, к этому талант должен быть.

– В деньгах нуждался, – вздохнул я. – Предки все накопления из-за дефолта потеряли. Пришлось выкручиваться.

– Не виню вас. Там, где чмо безродное сдается, приличные люди с колен встают. И, пожалуй… если вам вдруг будет нужна работа, обращайтесь. Подкину вам пару вариантов.

– Ну, деньги лишними не будут. Чо делать надо? – ухмыльнулся я.

– По мелочи. А если сами что придумаете, тоже поделитесь, – отмахнулся Афанасий. – Это мы после обсудим, за чаем, в тепле и сытости. Сейчас не о делах гутарить надо, а наслаждаться тихой и свободной ночью. Редко такое тут бывает.

– Эй, девчата! – нарушил шелест Афанасия чей-то визгливый выкрик. – А чего такие красивые, да одни гуляют?

– А кто сказал, что одни, – весело ответила Ленка. Я нахмурился, увидев, что возле одной лавочки стоят пятеро пацанов, на вид постарше меня. Афанасий, словно задумавшись о чем-то, сбавил шаг и остался в тени. Пацаны, увидев, что я один, синхронно рассмеялись. Ехидно и жестко. Так смеются сильные, когда видят того, кто слабее них.

– А не жирно одному да двух таких сосочек? – с нажимом спросил самый крупный. – Чо, друг, может поделишься?

– Сказал бы я, что у тебя губа треснет, да была одна баба, которая тот же вопрос задала. Так у нее губа аж на пизде треснула, – мрачно ответил я, нащупывая в кармане кастет. Девчонки, когда до них дошел смысл сказанного, синхронно рассмеялись. – Не по понятиям поступаете. Зашквар до пацана с девчонкой доебываться.

– Ты с какого района, где такую хуйню выдумали? – усмехнулся старшой.

– С Речки, – честно ответил я. – Теперь тут живу. На Лесной.

– Ишь, пацаны. С Лесной к нам черта занесло. Говорливого, – гоготнул он. Кастет скользнул на пальцы, как влитой, добавив уверенности. Дело явно пахло махачем. На Афанасия я внимания не обращал. Если решил не вмешиваться, значит так надо. – Ну и хули ты Ленинке забыл?

– Да, так, – улыбнулся я. – Воздухом подышать решили. Кто ж знал, что на босоту нарвемся.

– Ну, за босоту ты ответишь.

– Раз на раз? – парировал я с вызовом. – Или ссышь?

– Чот дохуя ты дерзкий, паря, – сплюнул на асфальт короткостриженый пацан, сидящий возле лавочки на корточках. – Ты кто, блядь, такой, чтобы с тобой по понятиям поступали?

– Ну, спроси за Потапа. Тебе ответят, – кивнул я, подходя ближе. Лену и Машку я оттер плечом назад и лениво повел плечами, радуясь тому, как бурлит кровь и ноют мышцы, истосковавшиеся по драке. – А девчонок я в обиду не дам. Со мной они пришли, со мной уйдут, если сами к таким опездолам присоединиться не захотят.

– Ты чо буровишь, гондон? – нахмурился старшой. – Мы тебе ща пизды дадим.

– А она у вас есть? – широко улыбнулся я. – Пардон, бабоньки. Не признал вас.

– Не, фраер в натуре нарывается, – тут уже не стерпели и остальные. – Мы за тебя спросим. И с тебя спросим. Поглядим потом, кто за тебя впряжется?

– Допустим, я, – тихо ответил Афанасий, подходя ближе. Пацаны тут же поперхнулись, а старшой побледнел и, вжав голову в плечи, подбежал к моему соседу с протянутой рукой.

– Герцог, бля буду, не признали. Думали, пацан один идет.

– И что? – холодно ответил Афанасий. – Это дает вам право беспределить? Вам же обосновали, что по зашквару поступаете? Так чего ерепениться начали, молодежь?