Пора было появиться Самсонову. И он появился. Вынырнул из-за спины разбушевавшегося не на шутку любителя стодолларовых купюр и спросил:

– Что происходит?

Клиент бросил на него разгоряченный взгляд и ничего не ответил. Не узнал. Самсонов засмеялся.

– Товарищ, – сказал он. – Любые проблемы можно решить миром.

Клиент, не оборачиваясь, ответил ему. В эфире снова будет «пи-и-и»:

Я засмеялся. Мой смех возбудил в клиенте самые низменные чувства. Он принялся крушить хлипкое сооружение с чисто стахановским энтузиазмом. Поскольку стены были из фанеры, мне оставалось быть небитым всего минуту или две. Самсонов исчез и очень скоро вернулся с супругой нашего клиента. Наверное, хотел, чтобы она на него повлияла. Но этого типа было очень непросто остановить. Он успокоился тогда, когда я уже не надеялся, что мне удастся обойтись без помощи хирургов. Всё-таки ему успели втолковать, что происходит, прежде чем он добрался до моей физиономии. Он сразу обмяк и сейчас выглядел разочарованным: все оказалось лишь сказкой.

– Ты цел? – заглянул ко мне Самсонов.

– Если не считать нанесённой мне психической травмы, – буркнул я.

Он засмеялся и пообещал:

– Мы вырежем концовку.

И без концовки зрелище будет что надо. Я покинул, наконец, своё убежище. Клиента в помещении уже не было. Из соседней комнаты выглянула Светлана и ободряюще улыбнулась:

– Я переживала за тебя.

– Я чувствовал, – буркнул я.

Снова появился Самсонов.

– Думаю, что мы сработаемся, – объявил он. – Физиономия у тебя подходящая.

Наверное, хотел сказать о её тупом выражении, но промолчал. Заглянул мне в глаза, увидел там что-то и только рассмеялся.

Глава 5

После завершения съемок мы отправились в гости к Самсонову. Оказывается, в команде была такая традиция.

Самсонов жил за городом, в небольшом и уютном поселке по Минскому шоссе. У него был двухкомнатный дом из красного кирпича – большой и красивый, прежде я такие видел только на картинках и в кино. Вышел я из машины, остановился перед домом и так стоял, пока Лёша Кожемякин, один из наших операторов, не подтолкнул меня в спину:

– Ты не здесь смотри, Женька, а внутри полюбуйся, – настоящие царские покои.

Он не соврал. Внутри была сплошная резьба по дереву, позолота и какая-то вычурная мебель, которую я прежде видел только в фильмах про французских королей. Второй наш оператор, Загорский, прошёл через комнату, с достоинством неся свою благородную голову – граф, да и только. Я даже подумал, что этот интерьер не для Самсонова, а именно для Загорского. Аристократ, белая кость.

– Евгений, не отлынивай! – попенял мне вынырнувший из недр чудесного дома Дёмин.

Он вытирал руки пёстрым полотенцем с видом чрезвычайно занятого человека.

На кухне, куда он меня привёл, вовсю кипела работа. Прихваченные из Москвы деликатесы перекладывались на тарелки. Кожемякин откупоривал бутылки. Светлана протирала хрустальные рюмки. Даже аристократичный Загорский резал хлеб, хотя это занятие давалось ему с трудом. И только Самсонов – на правах хозяина, наверное, – бездействовал. Сидел у окна, закинув ногу на ногу, и невозмутимо следил за происходящим. Мне он напоминал барина, случайно забредшего в кухню. Ему бы ещё халат и колпак с кисточкой…

– Отлыниваешь, – сказал мне Самсонов, не меняя позы. – Помоги вон Светлане, что-то она совсем разучилась хозяйничать.

Светлана вспыхнула и отвернулась. По-моему, Самсонов был к ней неравнодушен.

Через десять минут мы уже сели за стол. Я оказался между Светланой и Загорским. Напротив меня сидел Дёмин.

– Илья, ты сегодня был несносен, – объявил Самсонов.

– Ещё чего! – буркнул Дёмин.