– Ах, товарищи! – выпалил совершенно счастливый Волобуев-Шмудяков. – Вы и представить себе не можете, что я только что сотворил! Я же нашёл решение! Позиция Нимцова-Шонефельда! Ведь считалось, что решения нет! А оно есть! Я нашёл! Нашёл!

На радостях он привстал на цыпочки и поцеловал Мишу Каратаева в губы. У Миши отвисла челюсть. Шмудяков этого даже не заметил.

– А ведь ещё одно решение есть! – вдруг воскликнул он. – Есть! Ах ты, господи!

Схватился за голову и умчался в дом – записывать.

– Видите? – значительно сказал Антон Николаевич. – Я ведь вас предупреждал!

– А-а … Э-э, – произнёс совершенно деморализованный Миша.

– Что вы сказали?

– Э-э, – протяжно озвучил собственноручную растерянность Миша. – Э-э-это кто?

– Шахматист наш, Шмудяков. Я вам про него рассказывал.

– А там? – спросил Миша, безвольно тыча пальцем куда-то в горизонт.

– Где?

– Ну, комбайнёр, в смысле.

– Волобуев?

– Ну да!

– А что такое с Волобуевым? – озаботился Антон Николаевич.

– Они что – братья?

– Кто?

– Ну, эти. Волобуев и Шмудяков этот.

– Да вы что? – сказал Иванов. – Какие же они братья!

– Ну, похожи!

– Разве? – очень искренне удивился Антон Николаевич.

Должен вам сказать, что эту свою искренность он целую неделю репетировал под моим чутким руководством, и теперь у него всё так естественно получалось – не подкопаешься.

– Похожи, – растерянно подтвердил Миша и даже обернулся к своим спутникам, ища у них поддержки, но и на них искреннее удивление Антона Николаевича Иванова произвело столь сильное впечатление, что они уже не были уверены ни в чём.

Миша Каратаев злобно потёр виски, будто у него очень некстати разболелась голова.

– Ну, хорошо, – пробормотал он. – Ну, пусть они не братья. Ведь не братья?

Глянул на Иванова испытующе.

– Не братья, – подтвердил тот. – И даже не родственники.

– А это вот откуда? – ткнул себя в щёку Миша.

– А что там у вас? – всмотрелся в его щёку Антон Николаевич. – Что-то я ничего там не вижу.

– Да не у меня! – сказал с досадой Миша. – У шахматиста этого, чёрт бы его побрал!

– А что там у него?

– Пластырь! – сказал Миша. – Один к одному как у комбайнёра! Пластырь-то откуда?

– Не знаю, – пожал плечами Иванов. – Хотя можно спросить, конечно. У самого Шмудякова, значитца.

А сам Шмудяков, до невозможности похожий на спятившего комбайнёра Волобуева, уже появился на крыльце, радостно потирая руки. Он спустился по ступенькам, блаженно улыбаясь каким-то своим шахматным мыслям и явно не замечая гостей. Он, наверное, забыл об их присутствии и запросто прошёл бы мимо, кабы Иванов не ухватил его за рукав. Шмудяков встрепенулся, и взгляд его обрёл некоторую осмысленность.

– Тут вот товарищи интересуются, – сказал ему Иванов. – Пластырь-то у тебя на щеке откуда?

Услышав про пластырь, шахматист Шмудяков почему-то зарделся и даже опустил очи.

– Это я шахматами, – ответил он, сильно при этом смущаясь. – Конкретно – ферзём. Упал я на него, в общем.

– Это как? – не понял Иванов, а вместе с ним и все остальные присутствующие.

– Партию товарища Каспарова* разбирал. Ну, ту, которую он в Линаресе выиграл. Засиделся я допоздна, время уж совсем ночное было, меня на сон потянуло, заснул я за доской, в общем, да об доску-то лицом и шмякнулся, а на доске стоял ферзь, его к тому времени товарищ Каспаров* ещё проиграть не успел …

– А вот про товарища Каспарова*, – прервал его речь бесцеремонный репортёр Каратаев. – Вы с ним в переписке, как я слышал, состоите?

_____________________________________________________________________

*Гарри Каспаров признан иноагентом на территории РФ, также Гарри Каспаров включён в