Хорошенько отчитав Лилю за сокрытие информации, он велел ей позвонить актерам, снимавшимся в репортаже, и вызвать их на телестудию.

– Скажите, что возникли вопросы по оформлению договора и им нужно расписаться в бумагах.

– Хорошо. Ладно. Как скажете, – частила потерявшая весь кураж Лиля.

Чтобы окончательно отсеять версию с террористами, Гурову необходимо было получить официальные показания на протокол, что в репортаже их роль выполняли приглашенные актеры. Он решил, что сможет осуществить эту задачу гораздо успешнее и оперативнее, если организационную часть доверит Лиле.

Ее эти парни знают, с ней они работали, и очередное приглашение на телестудию, скорее всего, не вызовет подозрений. А если действовать по официальной схеме и вызывать в кабинет, еще неизвестно, чем все это может обернуться. Как минимум это грозит проволочками по времени. А если ребята окажутся пугливыми, возможно, и вообще не придут.

Нет, официальный путь в данном случае бесперспективен. Лучше уж пускай Лиля. В конце концов нет разницы, где именно снимать показания – в родном кабинете или на телестудии в комнате № 715. Стол, чтобы положить листок бумаги, найдется и там и там.

Минут через сорок после звонка на телестудию прибыли главные «фигуранты», и сотрудникам «Специального репортажа» вновь пришлось освободить свою «штаб-квартиру», предоставив ее в распоряжение полковника.

Он сразу узнал обоих ребят, которых видел по телевизору. Правда, сейчас они выглядели, так сказать, «почище», чем в репортаже, и имели внешность более европейскую, чем азиатскую, но черты угадывались легко. Несомненно, «похожесть» этих вполне симпатичных парней на потрепанных жизнью вечно недоедающих грузчиков была в основном заслугой гримеров.

– Представьтесь, пожалуйста, – положив перед собой листок бумаги и собираясь начать протокол, сказал Гуров.

– Имран Асланов, – ответил сидевший перед ним парень, с лица которого все еще не сходило недоумение, появившееся там в момент знакомства с полковником. – А что я сделал?

– Ничего. Вы проходите по делу как свидетель. Все, что от вас требуется, – правдиво рассказать о своем участии (или неучастии) в съемках последнего репортажа Евгения Березина. Вы принимали участие в этих съемках?

– Я… Ну, то есть да, принимал, – в замешательстве говорил парень, все еще не определившись с тем, стоит ли ему действительно высказываться «правдиво».

– Каким образом вы оказались на этих съемках?

– Я пришел на кастинг в один сериал. Там было несколько человек, они отсматривали претендентов. Среди них – эта женщина.

– Что за женщина?

– Она сказала, что ее зовут Лиля, что она ищет подходящие типажи для одной документальной передачи и что я ей подхожу. Она взяла у меня номер телефона и назначила время, когда я должен буду подойти сюда, на телестудию, для главного просмотра. Я пришел. Здесь был еще один парень, Тенгиз.

– Тот самый, с которым вы снимались?

– Да. Мы познакомились, он сказал, что есть шанс «засветиться» на программе Березина. Когда нас стали просматривать, я действительно увидел, что среди тех, кто там сидел, был и Березин. Я сразу его узнал.

– Тебя не удивило, что в передачу, где речь вроде бы должна идти о реальных людях, тебя приглашают как актера? – спросил Гуров, переходя на «ты».

– Нет, нисколько. Сейчас многие так делают. А программа Березина популярная. Я считал удачей, что меня туда взяли. Это хороший опыт.

– Что было дальше?

– Дальше нам сказали, что мы подходим и что с нами готовы заключить договор.

– И действительно заключили?

– Да, заключили.

– Где проходили съемки?

– В какой-то квартире в Мытищах. Нам дали текст, объяснили, что нужно изображать сбившихся с истинного пути бедолаг, которые запутались в жизненных обстоятельствах.