Я вежливо помахала лешаку и стала обходить его по кругу.

– Че приперлась, говорю-ю-ю? – Он забулькал, как кастрюлька.

Я игнорировала лешего. Отвечать им ни в коем случае нельзя, они сразу почувствуют себя сильнее и набросятся. Не убьют, конечно, но расцарапают. Зачем – не знаю. Никто, кажется, не знает. Характер такой.

Хотя иногда мне в голову закрадывается мысль, что они просто не хотят оставлять лекарей без работы. Если вдруг в городе все спокойно, обязательно найдется парочка бедолаг, искусанных крустами.

– Она прямо к хозя-я-яину идет, подружка хозяина, пахнет-то как – чуешь? – мерзко захихикал светло-бежевый круст, вниз башкой свисающий с ветки.

– А! Точно! Пахнет! Хозяин порадуется. – Почковастый состроил злорадную мину.

– Хозяин? Хозяин вернулся? – разволновался другой круст, легкомысленно раскачивающийся на оранжевом плоду ошши.

– Вернулся, давно уже вернулся! Спа-а-ал только, лечи-и-ился. Вернулся – и к нам теперь пришел! – Шепоты и экзальтированные вздохи понеслись со всех сторон.

Мне очень не понравились эти комментарии.

Прикинув, каким должен оказаться хозяин крустов, если даже рядовые лешаки портят столько крови, я решительно свернула с дорожки в овраг.

Изгваздаюсь, конечно, но хоть не сцеплюсь с главным лешим. Он, вероятно, поджидает в конце тропинки, заранее запасшись камешками, яблоками и прочим метательным скарбом.

Не дождется!

Пять минут спустя я стояла на крыльце Лазарета.

Серебряный дверной замок в виде морды волка приветливо осклабился: в отличие от крустов, он всегда рад гостям.

Тщательно обтерев ноги о губчатый коврик, я нырнула в прохладное нутро больницы.

Глаза резануло светом. Все в Лазарете было вызывающе белым. Ума не приложу, с какой скоростью тут приходится вытирать пыль и следы от грязных ботинок посетителей! Уборщики явно проходят какие-то курсы спецподготовки. Некий злобный экзаменатор бесконечно бегает по коридору с ведром грязи, а они носятся за ним со швабрами. Потом звенит секундомер, и арбитры замеряют лучший результат…

Сверившись с расписанием, выбитым в стене на стародольном языке, я направилась в палату, где дежурил Дахху.

Белые стены добродушно поглаживали мою тень, белый пол слегка проскальзывал под мягкими сандалиями. Лекари в белых тогах деликатно шуршали мимо меня. Белые гортензии, благоухая, свешивались с карнизов. На цыпочках я прошла мимо Корпуса Морфея. Это раздел Лазарета, где спят, восстанавливая силы, особо пострадавшие. Спят, спят, спят. Могут спать неделю, месяц, иногда даже год, в ожидании, что мозг восстановится и начнет излечиваться волшебством. Еще боги-хранители говорили: сон – это лучшая тактика. Но простым смертным нужен уход на время спячки. Вот и снуют по Морфею медсестры, вот и меняют белье.

Я тоже тут лежала зимой.

Эх, Лазарет.

Хранители небесные, как же я ненавижу это стерильное место.

Я зашла в палату.

На единственной занятой кровати лежал, подогнув колени, наш мальчик. Дахху сидел подле него. Друг читал вслух какой-то приключенческий роман. Удачно я попала – сразу на двоих.

– Привет! Ну что, познакомимся полноценно? – предложила я Карлу.

Он выглядел немного испуганным. Сине-бирюзовые глаза, широко поставленные, с припухшими веками, моргали редко, как у птицы. Брови казались такими светлыми, будто их и не было вовсе.

Подумав, мальчик согласно кивнул:

– Я Карл.

– Тинави. Это из моего дома тебе пришлось совершить побег вчера утром… Надо сказать, ты справился с блеском!

– Я всегда хотел быть похожим на Монте-Кристо, – мальчик робко улыбнулся.

– На кого? – не поняла я.

Физиономия Карла моментально вытянулась: