По сути, после смерти мамы он был единственным человеком, которого она хоть как-то интересовала. Брат же помог ей потом, позже, когда Мэй Лин подросла, найти съемное жилье – дешевое, в небезопасном районе, однако же, там девушка чувствовала себя по-настоящему свободной. А когда брат еще и заступился за нее перед малолетними хулиганами, промышлявшими на улицах района, задав им приличную трёпку, девушка и вовсе почувствовала облегчение.

Работы она не боялась и не гнушалась никакой, даже самой тяжелой и грязной. Поэтому деньги на рис и кимчи у нее всегда были свои. Да и брат иногда подкидывал ей «спонсорские», как он это называл.

Поначалу Мэй Лин пыталась отказываться от его денег, но Дон Гу был непреклонен и сердился, когда она говорила, что справится сама.

– Я твой старший брат! Поэтому кончай ломаться и бери то, что дают! – как-то припечатал он таким тоном, что девушка сочла за лучшее больше не спорить. Тем более что за съемное жилье – пресловутый «домик на крыше» – платить нужно было все-таки регулярно.

Но полгода назад урабони (старший брат для женщины) убили в тюрьме. Когда Мэй Лин вызвали в полицейское управление, где раньше она была только на допросах по делу брата, обвиненного в похищении человека, мужчина с седыми висками и в мундире с погонами (в званиях девушка не разбиралась, но поняла, что человек занимает должность не маленькую) с искренним сочувствием на лице осторожно сообщил ей о смерти Дон Гу.

Мэй Лин тогда почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Теперь девушка осталась совсем одна. Отца, важного криминального авторитета, она за родню не считала – ведь именно из-за него они с мамой почти десять лет вынуждены были скитаться и прятаться.

А теперь, после смерти Дон Гу, ей нужно было самой заботиться о себе и просто как-то выживать. Мэй Лин хваталась за любые подработки – то мыла полы в кафе, то посуду в каком-то третьесортном ресторане, то потом в другой кофейне была уже официанткой. Работала в доставке курочки и пиццы. Тогда-то и научилась водить маленький, но юркий скутер.

А три месяца назад ей повезло устроиться в один из крошечных магазинчиков на рынке Норянджин – крупнейшем рыбном рынке Сеула. И хоть новая работа была очень далеко от дома, а работать приходилось с утра до вечера, однако Мэй Лин не роптала. Хозяйка магазинчика, тетушка Сун Док, женщина лет пятидесяти пяти, относилась к девушке с пониманием, тяжести поднимать особо не заставляла, каждый раз приговаривая: «Тебе, дочка, еще рожать предстоит! Так что берегись, не надсажайся!» Для тяжестей у нее был другой работник – угрюмый, неразговорчивый Хван Бо, от которого иной раз за целый день можно было не услышать ни слова. Но Мэй Лин от этого как-то и не страдала.

Ее заботой было обслуживать вместе с аджуммой покупателей, следить за тем, чтобы в больших пластиковых контейнерах на витрине всегда было достаточное количество разнообразного товара, и товар этот был надлежащего вида и свежести. А вечером делать уборку, тщательно промывая с дезинфицирующим средством все прилавки и прочие поверхности, а также ножи, весы и щипцы, которыми доставались морские гады из аквариумов. Да, у них в магазине продавалась и живая рыба и морепродукты. И за этим тоже нужно было следить. Ну, и завершающим штрихом каждого рабочего дня было мытье полов.

Весь рабочий день Мэй Лин проводила в резиновых перчатках и большом водонепроницаемом фартуке, который почти полностью закрывал ее невысокую фигурку. Но она привыкла к тому, что никто не видит истинных размеров ее тела.

Привычка эта выработалась еще с тех лет, когда она жила вместе с мамой и им приходилось скрываться и прятаться, чтобы бандиты отца не обнаружили женщину с ребенком. Мать втолковывала девочке, что надо одеваться так, чтобы на нее никто не обращал внимания. И Мэй Лин привыкла «закрываться», делаться незаметной для окружающих. Поэтому «спецодежда» в магазинчике как нельзя лучше отвечала ее пристрастиям в одежде.