Иду, но медленно, наблюдая за людьми. Восточные семьи больше делают сэлфи и групповые фото с детьми, при этом не посещают музеи, японские и китайские туристы очень внимательно слушают гидов, и только получив всю информацию, приступают к священнодействию: снимают все подряд. Французские и немецкие медленно и степенно обходят все достопримечательности, наслаждаясь ничегонеделаньем, а вечером, как говорится, отрываются по полной в ресторанчиках, спеша наверстать упущенное за день.

Мой девиз: «Я не говорю по-французски, но я говорю!» За несколько дней речевой гул вдруг стал дробиться на слова, жду следующего этапа – полного понимания речи. Уху нужно время, чтобы настроиться на времена глаголов.

О том, что площадь с золотыми домами фигурирует в каждом туристическом справочнике, я вспомнила только после шока, который испытала от увиденного. Я просто ехала в Брюссель, не готовясь специально к чудесам, а предоставляя право городу удивить меня! И Хранитель Брюсселя действительно совершил маленькое чудо – вывел меня прямо на «Гран-пляс», оставив в немом шоке посреди всего этого великолепия. Я стояла в безмолвном изумлении, силясь понять, на что же она похожа по ощущениям? Ну, представьте себе, что вы находите волшебную конфету, съедаете ее, уменьшаетесь в размерах до величины муравья и попадаете в золотую шкатулку. В ней горит и сияет все, несмотря на пасмурное небо: от колонн до золотых птиц, которыми украшены фасады зданий. Поразительно, но дождь не мешает этому свечению, напротив, в миллионах его капелек отражается драгоценный металл. И вот уже вам кажется, что золотой дождь пролился и на вас. Медленно кружите вы по площади, не в силах вырваться из ее объятий. Ваши воспоминания – ее пленники! Ту ли цель преследовали заказчики, подписывая архитекторам чертежи и макеты будущих зданий, неизвестно. Передо мной – скульптура золотой гусыни, украшающая вход в здание, и скромная табличка «Здесь жил Виктор Гюго». Сам Виктор Гюго! Порывшись в справочниках уже после поездки, обнаружила, что был он здесь в ссылке и не один, а с Жюльеттой (одной из многочисленных его любовниц, прим. Автора), которая, дабы сохранить приличия, жила отдельно. Но, как утверждают источники, великий писатель при этом ежедневно писал письма жене с заверениями в любви и параллельно с ними сочинял пьесу, ставшую впоследствии достаточно знаменитой.

Я стою под маленьким балкончиком в переулке, засунув мокрый зонтик под мышку, наслаждаюсь вкуснотой: бисквитная вафля, политая горячим шоколадом, заставляет меня жмуриться от удовольствия. Порция вафли, с любой из десяти начинок, стоит один евро. Роскошь за небольшие деньги – таков подарок Брюсселя всем, кто выдержал испытание сыростью. Я медленно ем эту национальную сладость крошечной вилочкой и, от нечего делать, рассматриваю группу китайских туристов, которые больше напоминают стайку маленьких птичек с ярким оперением, чем людей. Они пробегают мимом меня, выискивая укрытие от вновь начавшегося дождя, а я остаюсь, вспоминая только что увиденное в музее.

Два этажа так называемого дома Короля заполнены фарфором, картинами и огромной экспозицией истории возникновения Гран-Пляс. Диковинные фарфоровые листы капусты – блюда для подачи холодных закусок к королевскому столу, утки-супницы, чашечки-яблоки и персики, все это поражает и умиляет – такой себе садово-огородный фарфор, характерный для португальской фарфоровой компании «Бардало Пинейру» (осталось невыясненным, кто придумал этот стиль первым). Коридоры между залами наполнены пугающими своими размерами мраморными и фарфоровыми вазами. По крутой деревянной лестнице я поднимаюсь на третий этаж, где и, наконец, встречаюсь с писающим мальчиком… во всех национальных костюмах народов мира. Это было для меня неожиданностью, тем более, если учесть, что я всю жизнь (к своему стыду) была уверена, что «maneken pis» находится в Амстердаме, а когда обнаружила, что это достопримечательность Брюсселя – не нашла его, обойдя одну из центральных частей города! Причем, я честно его искала, теряя время, спрашивала дорогу, мне пространно объясняли, но все было безрезультатно!