Выражения же сии надлежит подносить в дом Цветаны – с вручением токмо в руце Дружины, аки приближенного лица, для последующей передачи самому эмиссару старейшин. Оное известие мигом облетело все городище…

Бизнес ушлой Дружины при активном содействии Цветаны уж начинал набирать обороты, когда на корню пресек его Осьмомысл по наводке Молчана. А ему, не придав значения, сболтнула Доброгнева, услышав о сборах в пользу приезжего аудитора ближнего и дальнего лесов от товарки, чья свекровь, радевшая за свободный доступ к местной флоре и фауне, уже снесла по тому адресу подношение брюковкой, полбяной мукичкой, конопляным маслицем, лесными орешками, а и творожком. Кинувшись к очагу коррупции, осознавая, что без принятия срочных мер может запросто организоваться группа кляузников, кои не поленятся дойти с жалобой на поборы до высоких должностных лиц, и тогда вылетит он, безвинный, со службы, не спасут и заслуги в сходничестве, Осьмомысл обнаружил в неотапливаемой клети у Цветаны наличие продуктов и круп, способное прокормить двух пожилых аферисток, прытких, аж до скончания очередной зимы.

Понятно, что не мог он распорядиться о срочном возвращении инициативных даров. Ибо не было тут состава преступления: намек – не приказ, а материальные выражения личных симпатий были сугубо добровольными.

Вдобавок, в случае подобного благородства, он наверняка терял лицо в общественном мнении, ведь не бывает во власти таковых, кто добровольно возвращает мзду! Нечего было и сомневаться в последующем озарении кого-то из поселян: «А служивый-то ненастоящий!» – с неизбежной цепной реакцией массовой переоценки посланца Совета старейшин как фальшивого.

И сия загогулина, понимаешь, поставила бы крест на прохождении Молчаном «Курса молодого сходника» без отрыва от места жительства – в связи со спешным убытием прочь его наставника, оказавшегося на поверку самозванцем. А Дружина, допрежь надежная пособница Секретной службы с немалым стажем, навсегда выбывала из высокого доверия, яко не оправдавшая его…

VI

Едва свернули они с улицы в некий проулок и ускорился мухортый проводник, Молчан подумал, что ему и по сей день неведомо, где в городище оном таится избушка-конспирушка, в существовании коей он никогда не сомневался, ибо сия весь была самой крупной во всей округе, состоя и единственным в ней торгом. И по уму, не сыскать иного подходящего места для скрытного сбора информации у тайных осведомителей!

Памятуя давний рассказ старшего родича о жестком противоборстве внешнего сыска и скрытного, был уверен и в ином: у сих структур Секретной службы Земли вятичей, ревнующих за внимание и расположение к ним Высшего совета старейшин, разные логова в их филиалах на местах. А ведь наверняка есть подобное и у внутреннего сыска!

«Меж тем, куда достойнее субсидировать по линии Совета старейшин строительство жилого сектора для малоимущих», – на ходу рассудил он, впадая в недопустимую социальную ересь.

И взыграла в нем любознательность! Ведь даже покойный Путята – матерый хитрован, не открыл ему той тайны, обычно встречаясь с Молчаном, наезжая к нему, а последний и предпоследний разы – конспиративно принимая в собственной усадьбе, что в граде Корьдно, до коего полтора дня конного хода с ночевкой в пути.

– Не удивлюсь, ежели у сего мухортого спросят секретное слово по прибытии. Невозможны скрытники без тайн, даже и бестолковых! – прикинул наш славный вятич. Меж тем, убыстряясь все боле и боле, завершили они следование по тому проулку, свернув в иной.

– Ишь, петляет, своевольник, мне наперекор! Токмо и выручает, что ноне не жарко, иначе уж запарился бы, – не замедлил зафиксировать Молчан. – Наказывал ведь ему: следовать неспешно и напрямки, он же ведет нас с хитростями и резво. Провижу, что и на месте не обойдется без коварства. Надобно предупредить Забоя!