В просторном помещении с шикарным камином слева и длинным столом с лавками, за которым была и барная стойка справа, никого не было, как ей сначала показалось. Но от светящегося углями жерла камина к ним повернулась маленькая фигурка, закутанная в сине-черный клетчатый плед, сидящая на низком табурете.

– Здравствуй, Виолетта!

– Зрасьте… – она резко опустила голову, как провинившийся ребенок.

– Тебе должны были сказать, кто я… – у него была маленькая седая голова и усталые синие глаза.

– Зюйд-Вест?

– Да, – он суетливо помешал ложечкой в стакане с подстаканником, который держал в другой руке. – Ты, наверное, хочешь перекусить? – поднял взгляд на сопровождавшего, замершего у порога. – Вован, организуй даме похавать!

– Шашлык пойдет? – Виола даже не сразу поняла, что обращаются к ней.

Вор усмехнулся, поднимаясь:

– Что ты спрашиваешь?! Человек от хозяина! Сегодня еще пайку хавал! Неси что понажористей! – со стаканом в руке он направился к барной стойке. – Выпьешь?

Она пожала плечами, от неожиданности происходящего не зная, как и быть, направилась за ним. Легендарный вор в законе был ростом ей по грудь, седые волосы были очень коротко острижены, на лице почти без морщин выделялись пронзительные синие глаза да маленький безгубый рот. Он наполнил две стопки, одну двинул по направлению к ней по лакированному дереву стойки.

А она уж и позабыла, как пахнет спиртное, с некоторым испугом посмотрела на стопку. Старик же сразу и опрокинул посудину в себя. Занюхав рукавом тельняшки, что была под пледом, улыбнулся:

– Не употребляешь? Очень хорошо!..

От запахов и вида блюд, принесенных молчаливым Вованом на длинный стол, ей стало даже дурно. Все происходящее воспринималось как сладкий сон, она пока еще не осознавала, что уже на свободе, но это понимание уже толкалось в мозгу. Насытить отвыкший от ТАКИХ яств желудок оказалось не трудно, и времени это заняло совсем немного. Ерзая на неудобной лавке, она съела всего лишь половину шампура шашлыка с зеленью и кусочек пирожного с чаем. Притом что на нее никто и не смотрел, пока она ела – Зюйд-Вест вернулся к камину с раскуренной папиросой, а Вован опять исчез где-то в задних комнатах.

Но вот вор заметил, наконец, что она уже не шевелится, подошел и присел рядом.

Виолетта, наконец, набралась смелости:

– Ну и что?

– В каком смысле? – вскинул он жидкие белесые брови.

– Вы меня грели очень долго. Теперь, вот, встретили… Что вам надо?

Он хрипловато рассмеялся и закурил новую папиросу.

– Я хотел попросить тебя… Нет! Ты не думай, что грев был с умыслом! Нет! – он отошел к бару налил себе еще и тут же выпил. – Тогда еще я даже и не знал об этой девчонке! Но вот она – тут! Как снег на голову! Я не о тебе, есть еще одна такая! – налил еще и с полной стопкой в одной руке и папиросой в другой подошел к ней. – Сразу обрубаю все домыслы! Это не шлюха, как и ты! Это нужный мне человечек! Она тоже немало попарилась на нарах и тоже была там человеком! Мне кажется, вам есть о чем поговорить. Ты, конечно, немного постарше, но именно на это я и рассчитываю!

Рано утром дверь гостиничного номера в Бологое (где о коронавирусе будто и не слыхали), в котором остановился якобы коммерсант с видом на открытие своего бизнеса в городе, пенсионер Кабысток, тихо открылась. Матвей Егорович в тот момент выполнял упражнения древнекитайской гимнастики Цыгун, замедляющей старение и усиливающей потенцию, как уверяли дорогостоящие инструкторы. Он был одет в пестрый махровый халат поверх голубой пижамы и серые меховые тапочки из шкурок новорожденных оленят. Вопреки строгим наставлениям инструктора он повернул голову и отвлекся от внутреннего сосредоточения.