После школы я поступала в столичное Театральное училище. Но прижиться в общаге среди высоко амбициозных стерв как-то не удалось. Одной из них на втором курсе я испортила основной инструмент актера – расцарапала лицо после очередного выяснения табели о рангах. Благодаря обширным связям директора нашего театра и, как я подозревала, автора проекта "Ева Пайдес» (не совсем удачного), меня не исключили, а просто перевели на заочное отделение, вернее, на курсы актерского мастерства.

На момент изнасилования я была, хоть и несовершеннолетней, но уже довольно умудренной в сексуальных делах дурнушкой. Увы, следует признаться, что более-менее привлекательной я была лишь в подростковом возрасте. А потом превратилась в типичную пышечку, к тому же с явным косоглазием. Некоторые из моих случайных ковалеров после второй или третьей рюмки говорили, что в этом есть особое очарование. Что ж, возможно так и есть.

Во всяком случае, министр культуры русского региона что-то заметил во мне. Вероятно то, что я была иностранка, почти не говорящая на их языке. Он сразу подсел к нашему столику. Кроме меня там сидели здоровяк Якоб, рыжая куколка Хелен (на нее он, вероятно, и клюнул), мама (высокая сухощавая блондинка) и я, косоглазая пышечка. Мы даже не выпивали в тот вечер крепких напитков! Этот гад принес нам шампанское, сам разлил в бокалы и – все! В себя я пришла от его воплей в его номере. Я была совершенно голой, как, впрочем, и мама с Хелен. В руке у меня был кухонный нож, а эта сволочь фонтанировала черной кровью, зажимая обеими руками пах.

Во время суда, а он состоялся в марте 2015-го, мне было 17. В тюрьме после задержания мне стали вспоминаться некоторые весьма неприятные подробности той оргии. Это было ужасно! Нет, я совсем не против различных эротических игр, но только если они не связаны с насилием и принуждением. Против этого я могу и восстать. Что, впрочем, и сделала. И не однажды.

В заключении, как сами понимаете, существуют однополые сексуальные связи. В следственной тюрьме на меня наехала одна мамаша, принуждая к сожительству. Я еще не знала внутренних законов и просто воткнула ей в глаз черенок ложки. К счастью у той сучки уже была плохая репутация не только среди заключенных. Я отделалась переводом на строгий режим. Где порядка, как оказалось, гораздо больше, чем на общем.

Ну да, отвлеклась маленько. Уж очень хочется все расставить по своим местам!

Ему понравилась ее честность. Конечно, эта девица не была глянцевой красавицей, судя по фотке на ее страничке, но в общении была простой и естественной. Ну да, с юмором у нее было туговато, некоторых простых вещей совсем не понимала, можно сказать, была вообще оторванной от жизни – не умела делать ничего по дому, в чем откровенно признавалась. На его взгляд не умела пользоваться косметикой и одеваться. Да что говорить, длинноносая худосочная блондинка в цветастом закрытом платьице гляделась бы просто колхозницей, если бы не серьги с брюликами (уверяла, что бриллианты настоящие!), такое же ожерелье, браслет и перстень. Хотя драгоценностей он не видел вживую, только на экране смартфона и слегка увеличенные на планшете. Да хотя бы и увидел, вряд ли смог бы отличить от подделок! Не спец! Единственное, в чем он был действительно спец, так это в обольщении. Особенно по электронке! Ну, во-первых, он заказал ретушь известному тверскому портретисту на свое лучшее фото десятилетней давности – хотелось выглядеть на все сто. На это и бабла не жаль!

С другой стороны он просто устал от показной и не очень показной сексуальности новых знакомых, плавно переходящей в распущенность. Хрен знает, чего от него ждали все эти профуры, вернее, чего ждали от этих приключений. Больших денег у него не было и не предвиделось, обременять себя узами брака он пока не планировал и честно заявлял об этом. Хотя и после свершившихся фактов. Не обладал он ни внешностью киногероя, ни романтичной профессией, был самый обычный парень с самым обычным темпераментом. Можно сказать, ищущий свою судьбу. Ищущий на сайтах знакомств.