Тиффани видела и другую шляпу у себя на голове, остроконечную, но чтобы разглядеть её, приходилось напрягаться – полупрозрачный отблеск исчезал, стоило посмотреть на него прямо. Это из-за неё Тиффани сомневалась, надевать ли новую соломенную шляпку, но соломенная шляпка сидела у неё на голове так, будто другой шляпы вовсе не было.

Потому что в некотором смысле её и не было. Увидеть её можно было только в дождь. Солнце и ветер проникали сквозь шляпу свободно, но дождь и снег чувствовали её присутствие и вели себя так, будто она настоящая.

Эту шляпу Тиффани дала величайшая ведьма в мире, самая настоящая ведьма, в чёрном платье и чёрной шляпе, с таким пронизывающим взглядом, что кого угодно пронзал насквозь и вылетал с другой стороны, прямо как скипидар, когда им лечат овец. Шляпа была как бы наградой. Тиффани тогда сотворила волшебство – настоящую, серьёзную магию. До того момента она и не знала, что способна на чудеса. А когда колдовала, то не знала, что колдует. И после не могла сказать, как ей удалось сделать то, что она сделала. И вот чтобы понять это, Тиффани и отправлялась учиться.

– Меня не видно, – сказала она.

Вторая Тиффани поплыла перед собственными глазами – ну, или не перед глазами, пойди разберись, – и исчезла.

Когда этот фокус получился у неё в первый раз, Тиффани страшно разволновалась. Но, с другой стороны, ей всегда легко было представить себя со стороны. Она запоминала события, как сцены с собственным участием, а не так, будто смотрит на всё сквозь две дырки в черепе. Часть Тиффани постоянно приглядывала за Тиффани.

Мисс Тик – ещё одна ведьма, но более общительная, чем та, что вручила шляпу, – говорила: ведьма должна уметь отстраняться от происходящего, и этому Тиффани тоже предстоит научиться. Наверное, решила Тиффани, «меня видно» – часть этого умения.

Иногда она думала, не спросить ли про «меня видно» у мисс Тик. Когда Тиффани произносила эти слова, она словно делала шаг в сторону и покидала собственное тело, и обретала какое-то другое, призрачное, но способное ходить. Однако стоило ей опустить взгляд и увидеть себя призрачную, как чары рассеивались – часть её пугалась и спешила вернуться обратно в настоящее тело. В конце концов она решила ничего не говорить мисс Тик. Не обязательно же рассказывать учителям обо всём. Да и вообще, это полезное умение, когда под рукой нет зеркала.

Мисс Тик занималась тем, что выявляла ведьм[5]. Так, насколько поняла Тиффани, было среди них заведено: некоторые ведьмы при помощи магии следили, не появится ли где-нибудь одарённая девочка, и отправляли её на обучение к кому-нибудь постарше и поопытней. Никто не будет тебе объяснять, как делать чудеса. Тебе объяснят, как ты их делаешь.

Ведьмы в чём-то похожи на кошек. Они не любят собираться вместе, но предпочитают знать, где найти себе подобных, если вдруг понадобится. А понадобиться это может в том случае, если ведьма вдруг начнёт покрякивать и противно хихикать. Тогда другие ведьмы скажут ей об этом – по-дружески.

Ведьмы почти ничего не боятся, объясняла мисс Тик, но самые опытные и могущественные, хоть и не говорят об этом вслух, боятся того, что они называют «обратиться ко злу». Слишком легко позволить себе одну-другую маленькую жестокую выходку только потому, что у тебя есть сила, а у других её нет; слишком легко начать думать, что люди вокруг мало что значат; слишком легко решить, что представления о добре и зле распространяются на кого угодно, только не на тебя. Но стоит пойти по этой дорожке, и кончишь свои дни одна-одинёшенька в пряничном домике, мерзко хихикая, пуская слюни и выращивая бородавки на носу.