Н.И. Костомаров так описывает сцену краха конституционных надежд…

Утром 25 февраля явилась во дворец толпа шляхетства. По одним известиям, число явившихся простиралось до восьмисот человек, по другим – до ста пятидесяти. Возглавлял их князь Алексей Михайлович Черкасский.

Он подал государыне челобитную, в которой изъявлялась благодарность за высокую милость ко всему государству, выраженную в подписанных ею пунктах, а далее сообщалось, что «в некоторых обстоятельствах тех пунктов находятся сумнительства такие, что большая часть народа состоит в страхе предбудущаго беспокойства»…

Челобитчики просили, «дабы всемилостивейше, по поданным от нас и от прочих мнениям, соизволили собраться всему генералитету, офицерам и шляхетству по одному или по два из фамилий: рассмотреть, а все обстоятельства исследовать согласным мнением по большим голосам форму правления сочинить и вашему величеству к утверждению представить».

Новая челобитная была представлена в четвертом часу пополудни.

Как и прежняя, эта челобитная начиналась благодарностью императрице за подписание кондиций, поданных Верховным тайным советом, но заканчивалась просьбой «присланные к вашему императорскому величеству от Верховного тайного совета пункты и подписанные вашего величества рукою уничтожить».

– Мое постоянное желание было управлять моими подданными мирно и справедливо, – произнесла в ответ императрица. – Но я подписала пункты и должна знать: согласны ли члены Верховного тайного совета, чтоб я приняла то, что теперь предлагается народом?

Члены Верховного тайного совета, молча, склонили головы.

«Счастье их, – замечает современник, – что они тогда не двинулись с места; если б показали хоть малейшее неодобрение приговору шляхетства, гвардейцы побросали бы их в окно».

– Стало быть, – продолжала императрица, – пункты, поднесенные мне в Митаве, были составлены не по желанию народа!

– Нет! – раздались крики.

– Стало быть, ты меня обманул, князь Василий Лукич? – сказала государыня, обратившись к князю Долгорукому.

Он молчал. И императрица, взяв подписанные в Митаве кондиции, изодрала их и объявила, что желает быть истинною матерью Отечества и доставить своим подданным всевозможные милости.

Анна Иоанновна

«Черствая по природе и еще более очерствевшая при раннем вдовстве среди дипломатических козней» Анна Иоанновна стала самодержавной государыней. В тот же день она распорядилась доставить в Россию Бирона, хотя в Митаве и давала обязательство позабыть этого человека…

Императрица Анна Иоанновна сполна рассчиталась с авторами «тайной конституции», которая могла лишить ее любви Эрнеста Иоганна Бирона.

9 (20) апреля 1730 года она назначила обманувшего ее Василия Лукича сибирским губернатором, однако вслед послала офицера с указом о лишении князя чинов и ссылке его в деревню. Впрочем, и в деревне Василий Лукич не задержался, по новому указу императрицы он был заточен в Соловецкий монастырь, а в 1739 году – подвергнут пытке и обезглавлен.

Не миновала кара и главного творца «тайной конституции» князя Дмитрия Михайловича Голицына.

В 1736 году он был привлечен к суду и осужден на смертную казнь, которую императрица Анна Иоанновна, вспомнив, что это все-таки князь Дмитрий Михайлович и предложил сделать ее императрицей, заменила ему заключением в Шлиссельбургской крепости.

Конфискованы были все имения князя и самая богатая в России частная библиотека, насчитывавшая шесть тысяч томов.

Впрочем, ни к чему уже была эта библиотека князю.

14 (25) апреля 1737 года Дмитрий Михайлович Голицын умер, проведя в шлиссельбургском заточении чуть больше трех месяцев.