– А ты, Хью, случайным образом, не прознал, куда направится эта золотая девица после гулянки? – спросил он неожиданно.

Хьюго застыл, не донеся сосиску до своих пухлых губ.

– О чём это ты? – спросил он удивлённо.

– А ты и не смекаешь?!..

Хьюго на некоторое время заколебался.

– Я случайно прослышал от одного из слуг Маурина… – начал было он, однако, Алан беззастенчиво прервал его вступление:

– Маурин?.. Это ещё что за хлыщ болотный?

– Маурин? Неужели ты и о Маурине ничего не слышал? – Хьюго выглядел совершенно ошарашенным. – Ты и вправду из дикого леса! Это же один из местных богачей-повес… людская молва давно помолвила его с малышкой Эрроганц. Так слуга его проболтался невзначай, что после попойки Маурин и леди Эрроганц едут в Старый город, к внутреннему порту, чтобы отправиться кататься на кораблике вдоль острова.

– Цепь будет при ней? – спросил Алан будто бы небрежно.

– О, я готов поклясться, что, как только золото окажется у неё на шее, она с ней не расстанется. Да что это тебе в голову взбрело?

– Только то, что ты туда вложил… – Алан равнодушно взглянул на Хьюго.

Хьюго резко отодвинул тарелку. – Послушай, Алан, дружок, забудь о моих словах. Ты впрягаешься в воз, который вам не свезти. Ты и Хамо на подобное дельце неспособны. Не спеши на виселицу, твои намерения её достойны.

Алан оскалился в недоброй ухмылке.

– Не переживай, приятель, я уж сам разберусь, как мне взобраться на неё. – Он поднялся из-за стола. – Пора. Не поминай лихом!

– Что-то ты вдруг заспешил, – нахмурил брови Хьюго.

– Деньги и голод никого не ждут. Хочу убраться, пока не проснулся этот ханыга. Я зарёкся оплачивать еду Альдо, у него не брюхо, а бездонная яма. Прощай пока, братец Хью!

Он расплатился с Эльдрой и направился к повозке. Жара на выходе снова пахнула на него, точно из драконьей пасти. После выпитого кларета голова его слегка кружилась. Взобравшись на козлы, он прибрал вожжи и задумался. Затея с золотой цепью могла бы обеспечить ему безбедное существование на всю жизнь. Но хватит ли ума у Хамо?

Он пинком разбудил сообщника.

– Очнись, трухлявая колода, – грубо произнёс Алан. – Выспишься ли ты уже когда-нибудь?!

Старый Альдо, низкорослый, со сморщенным, плаксивым лицом, старик, возраст которого перевалили за седьмой десяток лет, вскочил, очумело моргая глазами.

– Мы будем есть? – поинтересовался он с надеждой в голосе.

– Да я уж поел, – отрезал Алан, шевеля упряжью, чтобы направить костлявого коня по дороге.

– А Альдо?

– Если у тебя завелись монеты во сне – ступай в трактир! – С издёвкой ответил Алан. – А у меня нет охоты тратить деньги на твою утробу.

Старый Альдо скорбно вздохнул, потуже затянул плетёный пояс и надвинул ветхий шаперон на фиолетовый, с наростами, нос.

– Что случилось с нами, Алан? – печально вопрошал он. – Отчего нам так не везёт с недавнего времени? Прежде у нас ведь водились денежки, и неплохие, а теперь… Знаешь, о чем подумывает Альдо? Он считает, что Хамо слишком увлекается своей подружкой, и слишком мало интересуется делами…

Алан натянул вожжи и остановил тарантас перед цеховой аптекой.

– Умолкни! – Он с пренебрежением глянул на Альдо и, спрыгнув с козел, отправился к Хамо, обретавшемуся сейчас у Авилы, своей теперешней пассии. Спустившись в полуподвал, он постучал в дверь. Хамо открыл не сразу, заставив и без того напряжённого Алана позлиться. Алан слышал, как Авила распевает в комнате песню. Наконец, за дверью приглушённо раздался хриплый голос Хамо.

– Кого там демоны принесли спозаранку? –

– Это я, Хамо, это Алан! Открой, спаси мою плоть, а то она заживо сварится в этом пекле. То, что я поведаю тебе, довольно толково. –