До поры до времени я оправдывал их надежды и по правде говоря, пока не видел для себя иной стези, пусть даже на сегодняшний день и такой. На очередном праздновании дня моего рождения почти все желали, в том числе, и терпения. Я то был согласен терпеть многое, в конце концов это моя обязанность прописанная в присяге мною принятой, но так что бы это не перекладывалось на Ию и нашего будущего ребенка.

Тающее денежное содержание со всеми пайками, командировочными и им сопутствующим, усугублялось растущими инфляцией и многократным удорожанием цен на необходимое. Попытка устроить семейный бюджет работой на стороне имела последствия выговора, а после и предложение должности с понижением перспектив, с переходом в параллельную, хоть и мягко говоря более выгодную «структуру». На это пойти я не мог и единственный выход был в предоставленном выборе: либо получить в ближайшее время выговор в виде «неполное служебное несоответствие»,[15] который перечеркивал весь возможный карьерный рост, либо самому написать рапорт об увольнении по новой статье.

В личном составе управления многое поменялось, плюс все вышеописанное и тот духовный дисбаланс, образовавшийся в душе, подвигли на откровенный разговор с командиром, который не хотел терять меня как подчиненного, но сам видел лишь один выход, а потому прямо из кабинета позвонил своему старому боевому товарищу и рекомендовал меня. Положив трубку на тангетту телефонного аппарата, крепко выругавшись, подписал рапорт, с настойчивой просьбой стараться не пропадать и на случай лучших времен дал слово офицера, что вспомнит обо мне. Так и вышло, но было уже поздно… слишком поздно!..

Домашние восприняли это как уже не новость, тесть констатировал: «Давно пора, вообще не знаю как ты столько продержался!». Отец выпалил более лаконично:

«Они потеряли больше, еще попомнят!» – что было очень прозорливо, но на деле совсем неожиданно. Ильич предложил ехать с ним в Питер, да и Ийке может быть там будет вольготнее: больше знакомых, больше возможностей. Я был несколько другого мнения да и климат там, по сравнению с московским, ужасный, хотя со временем почему бы и нет, ведь и моих сослуживцев там не мало.

В любом случае следующий день был посвящен, еще службе (месяц пришлось рвать душу и себе и ребятам, половина из которых тоже в ближайший год так же уйдут в отставку – жаль коллектив, в нем не было ни лишних, ни фальшивых). Вечером же я отправился «наводить мосты» с другом командира, который с порога объявил, что не может раскрыть все карты, и для начала предложил попробовать «личку»[16] с напарником, в семье одного его хорошего знакомого, а он пока поколдует с моим личным делом, может и найдет вариант оставить меня в армии, обмолвившись: «Нам такие люди в МО нужны!». Договорившись преступить к работе сразу на следующий день после полной отставки от службы, мы попрощались, оба удовлетворенные встречей.

Как только я покинул кабинет, боковая дверь приоткрылась и в нижнюю часть образовавшейся щели «выглянула» болтающаяся, коленом на колено положенная нога, хозяин которой произнес:

– Ну надо же, старый знакомый!.. – И чуть погодя добавил:

– У нас на него отдельные планы – кажется то, что нужно. Присмотрись иии… не дай Бог упустишь!.. Дааа…, и пусть пройдет переподготовку…, даже оплати ему, только пусть не воспримет это как ступени…, а вот куда… – После чего нога толкнула дверь и в образовавшемся проеме появился тот, которого я знал как «товарищ майор» или «покупатель»!!!..

«Но твой успех тебе же и погибель».

(Софокл «Идип – царь»)

Кто бы знал, что через пару лет, после выпуска из военного училища, сразу после демобилизации, я встречу «Камня» в одном из центров переподготовки, расположенного недалеко от Мытищ…