— Долго.

— Да. В том чтобы что-то нарисовать — ты мастер.

Я напрягаюсь от этой двусмысленности. Жду от Герасимова ещё какой-то подлянки, но он, усмехнувшись уголком губ, толкает в плечо Ваню, как будто здесь мало места чтобы пройти, и бодро шагает к лестнице. Кретин.

— Мне пора. Хорошего дня, ребята! — я спешу убраться, чтобы не отвечать на неудобные вопросы, которые, не сомневайтесь, уже вертятся на языке у Носовой.

***

На последнем уроке, которая ведёт наша классная, она просит чтобы мы задержались на классный час. Особенно юрких Светлана Леонтьевна предупреждает, что если попробуют удрать, завтра останутся на дежурство в классе. Что сказать, у неё есть рычаги давления.

— Ты уже выбрала платье на выпускной? — спрашивает меня Полина, когда начинается перемена.

— Не-а, а ты?

— Знаешь, я на этих выходных собираюсь пойти по магазинам, — прикусывает губу, явно нервничая. — Кхм, не хочешь со мной?

Меня удивляет ее предложение. Мы с Полей действительно приятельницы, но никогда не встречались за пределами школы. Я бы с радостью его приняла, если бы… Если бы моим платьем уже не занималась мама. Она ни за что не позволит мне выбрать самой. И, кажется, на днях она упоминала о том, что скоро мы пойдём вместе по магазинам, где я буду вешалкой без права голоса.

— Извини, не получится, — поникнув, отвечаю.

Да уж, вот так и разрываются последние социальные связи. Меня ждёт скорбная участь затворницы.

— Жаль, — Полина, похоже, расстроена не меньше моего. — Ну, если что — набирай!

— Конечно, — повторяю я те же слова, что и вчера, отчего ощущаю привкус горечи во рту.

Нет, моя мама не настолько тиран, что запрещает мне общаться или заводить друзей, но это довольно-таки трудно, когда твоё время расписано по секундам. Нет, разумеется, у меня бывают выходные, но, поверьте, когда это случается, мне хочется просто лежать пластом и… Да-да, читать запрещённые романы.

Позади на партах слышится громкий смех и перешептывания. Знаете, эти едкие смешки тебе в спину?

Какого черта?

Оборачиваюсь и замечаю, как довольно ухмыляется Королева, поглядывая на Полину. Что эта гадина задумала?

Ребята снова взрываются хохотом, и на этот раз уже поворачивается Полина. Она тоже замечает, что на нее все косятся.

Серьезно? Может, они уже тыкать пальцем начнут?

— Устинова! — кричит один из верных псов Королевой. — Ты что, в спринтеры заделалась? — веселясь, спрашивает.

Поля густо краснеет, отворачивается и утыкается взглядом в свои руки.

— В спринтеры? — гогочет Смирнов. — В какие? Там, где черепашьи бега?

— Она худеет!

— Ей уже давно пора!

Боже правый, какие придурки!

— Поль, не слушай их, — кладу руку ей на плечо в успокаивающем жесте. — Им только дай повод поржать.

— Да нет, они правы, — сглотнув, выдавливает из себя девушка. — Это действительно черепашьи бега…

— Толстуха бегает, вот прикол! — орет Смирнов, и мне хочется заехать ему по мерзкой роже.

Полина резко подскакивает со стула, скидывает вещи в сумку и, прежде чем я успеваю хоть что-то сказать, пулей вылетает из класса. Она едва не сбивает Долматова, который заходит в кабинет.

— Воу, сладкая, так на меня ещё не набрасывались! — шутит Айдар, но тут же его улыбка угасает, когда Полина его отталкивает и убегает.

Он обводит недобрым взглядом галерку, что находит всю эту ситуацию чрезвычайно забавной. Устремляет глаза на меня, в два шага оказывается возле моей парты и требует ответа:

— Что случилось?

— Лучше спроси у своих дружков!

Долматов хочет ещё что-то мне сказать, но, поджав губы, сводит брови к переносице, словно ему действительно не все равно.

С чего бы это, спрашивается? Или издевательства над Устиновой исключительно его привилегия?