– Слышь, – говорит Бирькин, – цвиркуны-то как цвиркают!
– Что твои цвиркуны, – Гирькин ему в ответ, – то ли дело свирюли свиристят!
Я аж за голову схватился от таких названий. А птички ничего, поют себе и поют. Вдруг кукушка закуковала: ку-ку, ку-ку.
– Эй, – закричали зоки, – кукушка-кукарекушка, накукуй, сколько ещё у бады зоков будет.
– Ку-ку, ку-ку, – прокуковала кукушка.
– Хватит! – кричу. – Не кукуй больше, мне и этих двоих достаточно!
А кукушка в ответ:
– Ку-ку, ку-ку…
Разозлился я на неё, стал на деревьях искать и шишками в неё кидать.
– Замолчи! – кричу. – Не кукуй!
А кукушка с ветки на ветку перелетает и знай кукует. Десять раз прокуковала и улетела. Ух, я на неё и обиделся! Бросил корзинку с маслёнками и из лесу долой.
Подбегаю к дому, а там и вправду зоки стоят. Колонной как будто на демонстрацию собрались и плакаты держат «ВСЁ ЕДИМ» и «ВСЁ ПЬЁМ». Увидели меня, навстречу замаршировали, песню хором поют:
На берегу стоял бадá
И проклинал тот день, когда!
Я едва с копыт не свалился, потом за голову схватился – на месте ли рога. Мне, думаю, на такую ораву не то что мёду, рогов не хватит бодать, эти уже наполовину истёрлись. А зоки увидели, что я за рога взялся, в обратную сторону замаршировали, другую песню заладили:
У бады рóга два,
Костяная голова!
Тут уж я их пересчитал, как раз все числа у меня из головы на это ушли: два ряда по пять зоков – точно десять! Ах, думаю, злобная кукушка, тебе бы столько зоков.
– Стойте, – кричу, – вы эту глупость больше не пойте, она мне не нравится, она неправильная.
– А первая нравится? – спрашивают они, остановившись.
– Первая тоже не нравится, – говорю, – но она правильная. А вы откуда взялись?
– Нас к тебе из района прислали, – отвечают, – будем у тебя жить.
– Мёд, значит, есть будете?
– Обязательно будем, без этого мы жить не можем, – говорят.
Тут я вдруг заметил, что все зоки, которые стоят в одном ряду, одинаковые и, мало того, ходят и говорят сразу по пять. Я насторожился и спрашиваю:
– Вы что это такие одинаковые?
А они мне хором в ответ:
– Мы, бада, близнецы – по пять штук каждого.
Так что суди теперь сам, что у меня за жизнь. Правда, и они обо мне заботятся. Вот отпуск дали, длинный – письмо тебе написать. А теперь извини, побегу. А что там, интересно, твои зоки поделывают?»
Глава 4
Урок дипломатии
Чёрному баде тоже стало интересно. Он выглянул в окно и замер.
Клумба с белыми флоксами и лужайка перед домом больше не радовали глаз. Куда-то пропала дорожка от калитки к крыльцу, выложенная на днях мелкой галькой… Заметно поредели кусты, местами завалился набок новый забор вокруг мёдохранилища, опрокинулась бочка для воды… А коновязь с прислонённой пустой тележкой и вся садовая мебель бесследно исчезли.
Взамен на освобождённых от порядка территориях разместились два неопрятных окопа и участок перепаханной лужайки. Слева, ближе к яблоне, были свалены в кучу вырванные с корнем растения, кусок забора и перевёрнутое вверх дном корыто. А прочие полезные вещи в беспорядке валялись в виде баррикад.
Все эти фортификационные недоразумения не имеющий военной подготовки бада принял второпях за природный катаклизм.
– Ураган прошёл! – ахнул он про себя, выронив от удивления веник. – Раз пять, не меньше!
Бада потряс головой, отгоняя мираж, и уставился в окно, вытянув шею. Однако, приглядевшись повнимательнее, он сообразил, что место происшествия ещё дымится – ещё катятся кинутые камни и падают брошенные в ответ палки, а в воздухе носятся клочки бумаги и подозрительно «пахнет гарью». Затаив дыханье, он прислушался и услышал, что кто-то жалобно стонет и вяло бранится. Только теперь бада разглядел, что под яблоней на поле брани валяются, раскинув лапы, его любимые зоки. Их бедственное положение заставило баду содрогнуться. Он горестно взревел и бросился на помощь.