Понимание сего привело его в дикий восторг и стало мощным стимулятором, заставившим начать трудиться еще усерднее. Никому не ведомо, как долго шли работы. Шли себе и шли, да и кому какая забота, сколько именно. Это уже не имело никакого значения. Ведь создание реальности происходило исключительно в мыслях Сокара. Он творил, и все вокруг менялось, как и он сам, кроме одного – он неустанно, всегда и везде, думал о своем истинном «я».

Когда она родилась, ей дали имя Сехмет. Он был рядом. Он всегда был подле нее. И когда пришло время стать ее избранником, никто этому не препятствовал, подразумевая это как должное. Странно, но они были полной противоположностью друг друга при стопроцентной гармоничности. Эти двое были частью одного целого. Никому даже было невдомек, что может быть по-другому. Конечно же, создав свой собственный мир, заполнив и оживив его, вдохнув в него жизнь и заставив всю эту сложнейшую, непостижимую, созданную только им конструкцию работать, развиваться, расширяться, меняться и заполняться, и это при условии, что все это автоматически, он сохранил в тайне от всех и вся внутри этого быстрорастущего мира скрытое ото всех место, в котором по-прежнему не существовало времени и изначальная тьма оставалась неизменной, лишь с той единственной разницей, что только из его мира можно было попасть в любую реальность любой точки времени в векторном срезе теперь уже огромной вселенной.

Он, как и прежде, был единственным, кому всецело подчинялось время, ведь он и был то самое время внутри его мысли. Разве могло быть по-другому? Без этого не было бы порядка. Ведь из хаоса вышел порядок, и в хаос он уйдет, правда, заполненный пустотой. Иначе было бы невозможно осуществлять контроль, фиксировать все события, изменения и все движение в целом, структурируя и бережно все архивируя в хрониках. Даже высшим первым внутри иерархии был недоступен и неподвластен сей вектор. Исключений не было. Лишь Сокар решал, кто может войти в его дверь, позволяющую проникнуть в безвременье. Об этом мечтали все, все искали это место, понимая, что это безграничная власть, дающая неимоверное количество свобод и возможность переписать любой ход времени, хоть это и не так.

Именно туда он унес свою Сехем, знал, что ее потребность в нем столь же безгранична, как и его в ней. Он полностью ей доверял, кроме ее безрассудства и ненасытности, незнающей меры ни в чем. Она была сила. Все рядом с ней бурлило, и обуздать ее в неиссякаемом потоке этой силы было крайне нелегко. Хотя даже эту инженерную задачу удалось решить Сокару, прибегнув к простоте мысли, путем созданных для нее покровов, сдерживающих всю ее и все ее спонтанные энергетические всплески и порывы.

И вот когда к ним по согласованному запросу прибыл Тот с проектом «Школы жизни», оказалось, что сама Сехмет стояла у истоков идеи этой мысли, о чем Сокару до поры до времени было неведомо. Поняв причину, Сокар был вынужден согласиться. Однако речь шла о создании искусственного вектора, с отсутствием в нем времени, необходимость которого вызвана правилами игры, в которой будут находиться дети – юные души. В школе они будут пребывать столько, сколько им будет необходимо, и, по выходу получив диплом зрелости, они через транспортную систему, опять же созданную Сокаром, будут возвращаться в ту же точку, из которой только что вышли.

По замыслу, будучи в космопорте, войдя в дверь «Школы жизни», они тут же выйдут из нее обратно, и для всех окружающих так и будет, кроме самих душ, которые, уйдя незрелыми, вернутся опытными, сильными, закаленными и социализированными душами. Главная мысль всего проекта «Школы жизни» базировалась на петле безвременья. Все понимали, что это возможно, но никто не знал как. Вот с этим Тот и пришел к Сокару.