В учительской стояла страшная жара, сентябрь был, можно сказать, аномальным. Учителя выглядели недоумённо, они были уверены, на сто процентов, что после торжественной линейки все разойдутся, как и в прошлом году, у каждого были грандиозные планы на этот день, даже у пожилых дам, и тут такой облом. Учителя негодовали, и, глядя друг на друга, пожимали плечами от непонимания происходящего. Эта неловкая ситуация разрешилась моментально с появление директора школы Ольги Николаевны. Следом за ней, словно тень, шёл завуч старших классов и к тому же ее муж, Аркадий Давидович.

– В чём дело, я, что, неясно сказала, все – в классы, начинаем занятия с сегодняшнего дня. Полный рабочий день! Прошу вас разойтись по рабочим местам, товарищи педагоги! – грозно произнесла Ольга Николаевна, а по-другому, она и не умела.

После этого приказа она всё тем же строевым шагом, что и на линейке, подошла к своему кабинету. Остановившись у дверей, она ещё раз окинула взглядом недоумевающих учителей и, выискав своим орлиным взором завуча старших классов, приказала ему:

– Аркадий Давидович, зайдите ко мне, на пару слов!

Сказав это, она закрыла за собой дверь кабинета, как обычно, с треском.

Завуч старших классов Аркадий Давидович был очень обаятельным пожилым человеком, в школе его называли «заслуженным евреем страны». Он очень любил молоденьких учительниц, любил их обнимать, целовать в щёчки, ручки и лобики, а, чтобы его дражайшая супруга не заподозрила неладное, он проделывал то же самое и с пожилыми учительницами, сцепив, как говорится, зубы. Обцеловав и ощупав весь женский коллектив, находящийся в учительской, он на крыльях блаженства залетел в кабинет супруги.

Войдя в кабинет, он застал свою благоверную, сидящую за столом. Она была всегда не в духе, но в этот раз она рвала и метала.

– Всех расцеловал, никого не забыл? – фыркнула строгая супружница.

– Радость моя, это же всё для тебя, для создания микроклимата в коллективе, мы же все одна большая семья, – промурлыкал Аркадий Давидович любимому тирану.

– В семье не без урода. Опять твой Мамонт, паршивец, мне нервы портит, а ведь учебный год только начался. Но это была последняя капля, завтра же подготовлю на него документы, пусть убирается в ПТУ, куда угодно, главное подальше от моей школы.

После этих болезненных слов Ольга Николаевна попыталась выдавить слезу, но получилось только всхлипывание и сморкание.

– Радость моя, солнце моё ясное, нельзя, нельзя Мамонта выгонять, осталось чуть-чуть, дотерпим и распрощаемся! – сложив ладони вместе, как делают молящиеся, произнёс Аркадий Давидович.

– Терпеть, ну нет, хватит! Натерпелась! С первого класса мне нервы портит, бандит, по-другому и не скажешь. Мою школу он точно не закончит, это я ему гарантирую. Завтра же с ним распрощаюсь! – вскочив из-за стола, воскликнула грозный директор.

– Золото ты моё, бесценное, потерпи! Уберём Мамонта, на его место придёт другой, свято место пусто не бывает. Да, Мамонт – бандит, но он свой бандит, нужный! В конце концов, он всю школу держит! – ещё больше стал молиться супруге Аркадий Давидович.

От таких обидных слов Ольга Николаевна отодвинула директорское кресло из кожзама и, схватившись за сердце, подбежала к окну.

– Ты что, в своем уме! Голову тебе напекло? Что значит, он школу держит? А я? Я, по-твоему, здесь для чего? Для мебели, для красоты? Может, мне ему ещё отдельный кабинет предоставить и кормить три раза в день! – продолжая держаться за сердце, произнесла Ольга Николаевна.

– Потерпи чуть-чуть, и потом, ну зачем нам статистику портить, ведь мы тьфу, тьфу без единого двоечника идём и хулигана, а тут такой прецедент. Скажут, не справляешься, и снимут с должности, желающих занять твоё место много, школа ведь образцовая!