Пытливые чёрные глаза Вивьен обжигали. Алдо, не выдержав, опустил взгляд.

– Я не… – он бестолково пялился на брызги грязной воды на твёрдом паркете. – Наставница Вивьен…

– Думай, прежде чем что-то сказать. Ты выглядишь глупо.

Алдо тоскливо посмотрел на её нечитаемое лицо. Поджал губы, опускаясь на колени и подбирая тряпку. Вивьен отвернулась и ушла, оставив его наедине с уборкой.

Было уже далеко за полночь, когда Алдо тихо скользнул в приоткрытую дверцу общей клетки и, спотыкаясь об ребят, добрался до своего места в углу.

После слов Вивьен он чувствовал себя обескураженным. Измотанный морально и физически, он растянулся на жёстком тонком матрасе и мгновенно заснул.

– Эй ты, урод, принеси мне лёд.

– Да, господин. – Ирнок покорно склонил голову и как можно грациозней поковылял на коленях к выходу. Ноги его на щиколотках соединяла цепочка длиною в две ладони.

– Не успеешь принести за то время, пока я не закончу работать над этой папкой – сделаешь двадцать кругов вдоль стен этой комнаты.

– Да, господин, – отозвался Ирнок и заторопился выполнить поручение – комната была немаленькой, и перспектива прогуляться вдоль ее стен на коленях ужасала.

Наставник Андриас поморщился и поёрзал на спине Катчбера, который уже второй час стоял на четвереньках и мрачно думал о том, что если бы знал, что его ожидает, специально не стал бы так стараться в учёбе.

Кэйди, которая скользила вокруг металлического шеста, установленного посреди комнаты, сочувственно поглядывала на Катчбера. Она пыталась вспомнить детали увиденного однажды танца и повторить, например, – элегантно зацепилась ногой за шест, подпрыгнула и, как смогла, прокрутилась вниз. Ладони намокли от пота, и скольжение то и дело буксовало каждые две-три ладони. Кэйди досадливо подумала о наставнике Ротдэле и его обещании обучить обольстительному танцу в следующем месяце.

«Боюсь, такими темпами к тому времени я овладею этим дурацким танцем и без вашей помощи…» – подумала она.

– Ужасно, – бормотал про себя Андриас, то и дело бросая строгие взгляды на нее, проверяя, чтобы та продолжала танцевать. Затем кивнул Кимби: – Ты, а теперь спой девятое соло госпожи Силин Де Вин.

Это соло им исполняли во время сервировки господского стола по меньшей мере четыре раза.

Кимби кивнул и послушно негромко запел. К собственному удивлению, он помнил все слова песни. Голос его был приятным, он ни разу не сбился и не запутался. Андриас нахмурился, не зная, к чему придраться, и, в конце концов, скривился:

– Заткни свой поганый рот, ублюдок. Омерзительно. Просто омерзительно.

Кимби недовольно поджал губы. Андриас, заметив это, немедленно торжествующе и едко добавил:

– За кривляние ты получаешь наказание. А теперь встань возле этой сучки, пусть отсосет тебе, – он небрежно кивнул на Кэйди.

– Но наставник Андриас! – воскликнула Микиа.

Андриас медленно перевел взгляд на нее, закипая от бешенства – он терпеть не мог, когда ему возражают.

Девушка прикусила язык и поспешно опустила голову. Она расположилась на четвереньках на полу по левую руку от Андриаса, служа ему подставкой для книг.

– Договаривай, уродина.

– М-мы еще не проходили… то есть, у нас еще не было занятий по удовлетворению своего господина в… в этом смысле, – пролепетала девушка и вздрогнула от неожиданности, когда Андриас преподнес к её губам комок испорченной бумаги и пронзил холодным взглядом, не оставляющим сомнений, что надо делать.

Микиа, помедлив, приоткрыла рот, и господин грубо затолкал в неё скомканную бумагу.

Андриас смерил застывших учеников презрительным взглядом.