– Не столь важно, – попыталась уклониться от ответа я.

– В таких делах важна всякая мелочь, – подняла палец вверх Солая. – И, кстати, какую дисциплину вёл преподаватель?

На меня сыпались вопросы, неудобные, слишком прямолинейные, пугающие. Я понимала, что, наверное, точно так же буду мямлить на суде.

Я продолжала работать с Солаей, но периодически руки подрагивали из-за волнующего разговора. Нелегко было взять и вот так вывернуть на знакомых всю правду. Точнее, не всю, о том, что десятник Курт был инквизитором, я всё-таки умолчала. Чувство вины с новой силой давило на совесть. Я сама не заметила, что, когда перешла к описанию увиденного, расплакалась.

– Успокойся, – ласково сказала Солая. – Ты не виновата.

– Нет, виновата! – чуть ли не крикнула я ей в лицо. – Можно было предупредить. Или снять защиту. Всё это сделать было можно. Предотвратить. Но я наплевала на правила безопасности, оставила, злясь и на разный лад обзывая их двоих!

– Ри, это того не стоит, – попыталась остановить мою тираду Марианна, за что получила ещё одну порцию отрицания.

– Что значит «не стоит»?! Это две жизни, два человека, замены которым уже нет и не будет! Они мертвы! Совсем! Их! Больше! Нет!

– Успокойся, Ри, – будто ледяной водой остудило меня еле чувствующееся шипение в голосе Солаи. – Жизнь и смерть непредсказуемы. Если это случилось, значит, это кому-то нужно.

В беседе мы не заметили, как уработали ещё пять стволов. Итого семь. В плане стоит десять, а это значит, вечером можно будет просто посидеть и погреться на солнышке.

Рог позвал нас на обед, едва мы успели приговорить то, что осталось от щедрого завтрака, которым нас снабдила конвоир.

– Пойдёмте.

Получив щедрые порции, наша четвёрка, в отличие от других, не стала рассиживаться на поляне, потому что мы не успели толком проголодаться. Посовещавшись, каждая из нас пришла к выводу, что раз сегодня относительно лёгкий день, можно немного постараться и сделать сверх плана. Такое иногда бывает. Наградой послужит сущая мелочь – можно передать весточку на волю.

Я думала написать письмо Мелоди. Кем она может сейчас меня считать? Бессердечной тварью? Убийцей? Если ей рассказали, чьих рук дело прошлая бойня, да и просочатся подробности случившегося с Виллой. Сестрёнка не так уж и глупа – сложить два и два у неё получится.

Я не хотела оправдываться и изворачиваться. Лучше действительно написать Мелоди о реальном ходе событий, всё как было.

Предчувствие упорно подсказывало, что моим планам не суждено сбыться. В голову шустрыми тараканами лезли мысли о предстоящем суде, о том, где я окажусь, и окажусь ли вообще. Странное состояние.

– Ри, да ты спишь на ходу. – Голос Солаи выдернул меня из паутины мыслей. – После разговора с Тенями всегда тяжело. Удивлена тем, что ты вообще работаешь. Когда я в первый раз встретилась с ними, потом пять дней лежала пластом.

– Почему?

– Не знаю, – сказала отшельница. – Они будто все жизненные соки выпили. Мерзкие порождения.

Мы допиливали последний, десятый ствол. Вопреки тому, что он должен был упасть в определённую сторону, бревно полетело вовсе не туда, куда нам было нужно. Едва не сбив меня шершавым, волокнистым спилом, ствол, набирая скорость, упал на Солаю, накрывая с размаху толстыми ветвями Зиру и Марианну.

Спустя несколько минут Арнати не удалось ничего обнаружить. Судя по её возмущениям, она и сама удивилась, что поиск оказался не столь простым. Правда, методов крылатая знала много, поэтому из некоего подобия медитации перешла к другому способу. Для этого ей понадобился пустой, большой свиток. Она расправила его на столе, достала из тумбочки перо и чернильницу из холодильника. Вот только там явно не чернила – это густая красная жидкость. Арнати, увидев мой любопытный взгляд, объяснила, что это кровь какого-то редкого животного, название которого я даже не запомнил из-за длины и сложного звучания. Теперь стало понятно, почему эта чернильница хранилась в холодильнике.