Нуждалась мать – купил сосед.
На сенокосе
У Брагиных с полдюжины,
Считай, что, ребятишек,
От сосунков, до школьниц,
С полметра и повыше.
И я у них вдобавок
Гощу с утра до ночи,
Ведь не чужой ребенок,
Сродный, между прочим.
В страйке чушек трое,
Теленок и корова,
Там кролики и куры,
Петух, драчун, здоровый.
Заноз после войнушки
Я нахватал в ладошки.
Мой меч – обычно палка,
Ручка стругана немножко
Складником небрежно,
Сойдет и так для боя.
Сестрицы: зрители на лавке
Сидят, а бьются двое.
Кто победил, неважно,
Я, братец мой, Николка…
Ой, больно, тетя Клава!..
Терпи казак – орудует иголкой.
Прижгла зеленкой ранки:
До свадьбы заживет!..
Идите дети в хату
Пить молоко – зовёт…
Большие сани трактор
Волочит с ближних гор,
С дом сена наложили,
Коровам вкусный корм.
Уж за полночь, и звезды
Одни во всей вселенной,
Дремлю под тарахтенье,
Поджав к груди колено…
.
Подъехали, а мамка,
Схватив меня в охапку:
Тебя я потеряла! – кричит…
Мне страшно, или зябко?..
Предупредила б, Клава,
Я вечер весь на нервах,
Что сын на сенокосе…
Рассвет восходит серый.
Жешарт
Печное отопление в пятиэтажных,
в домах кирпичных, и без лифта.
На чердаках веревки бельё сушить
привязаны к стропилам.
«Бомбоубежище» и стрелка-указатель
чернеют крупным шрифтом.
В подвалах тесно: там ящики, клетушки,
Как население углем тогда топилось.
Раздолье нам, ребятам: подвалы, чердаки
доступны для тусовок в любое время суток.
Там схроны и лежанки, от взрослых тайники.
Там старшие ребята играют в карты будто
по-крупному на деньги, ворованное прячут.
Там место для свиданок, выпивок и драчек.
А малышне в ту пору, как я сам, дошколятам
казались ужас-сказкой те чердаки, подвалы.
Таинственные тени, страх темноты заклятый
к себе магнитом тянут, какой-то звук, бывало,
В углу раздастся темном, душа уходит в пятки.
Но мы туда стремились, играли даже в прядки.
А город разрастался среди тайги бескрайней,
вбивали сваи шумно, копали котлованы…
За Вычегду за зверем ушли лесные тайны,
Как здесь от новостроек в земле зияли раны.
У старого завода большой завод фанерный
Заложен еще в зиму, как основной, наверное.
Бараки, частный сектор, дома из бруса всюду
В два этажа, с полсотни, где мы когда-то жили.
Тех мест из детства разве когда-нибудь забуду,
и школу, и конюшню, церквей старинных шпили.
Аэродром, за лесом поле, куда толпой бежали
Смотреть мы, ребятишки, как самолет сажали.
Клуб, склады, водокачка, через мосток и школа.
За ней завод фанерный, гараж, забор, сторожка…
Как далеко те годы, места, где был я молод…
Вот вспомнил ненароком, и погрустил немножко.
Окрошка
Мам, а мам, свари хоть кашу.
Сынок, мне нечего сварить…
Сходи Володя к теть Наташе,
Покормит, может… Ну, иди.
От нас до них мне путь знаком,
Идти почти что по прямой,
Не заблужусь, найду легко,
Ходил ведь к ним зимой.
Живут на третьем этаже.
Вбежал, стучусь: «Кто там?»
Теть, это я – и оробел, стыдясь, уже.
А, Вовик, с кем пришел? Я сам.
Ну, проходи, мой руки и к столу.
Голодный?.. Хлебать пойдешь окрошку?
Сейчас покличу детвору,
Ты подожди немножко.
Домашний квас, яйцо и лук,
Огурчик мелко резаный, колбаска.
О миску слышен ложек стук,
Еда голодным просто сказка.
Поели? Брысь на двор гулять!..
А ты останься, Вова…
Сестру я знаю – твою мать,
Поди, без денег снова?..
Вот здесь в кульке горох и рис,
Кусочек сала, сахар…
Лечу по лестнице я вниз
От радости и страха.
Помощь районо
Пальто – на два размера,
А валенки – на три.
Зовут меня примерить,
Чтоб радость подарить.
Директор восседает
И тётя из Районо,
Сгораю от стыда я,
И в горле стал комок.
«Примерь, сыночек, пару,
И пальтецо примерь» —
И вдруг я стал так жалок,
Разверзнись снизу твердь!
Как Филиппок Толстого,
Как лилипут одно, —