– Любим, я учту твоё пожелание, – серьёзным голосом сказал Темник. Любимка недоверчиво поднял голову. Это было впервые, когда любимец назвал его по имени.

– Отныне я буду звать тебя Дырой! Сы-ы-ы-сы-сы-сы!..

Страдальческий стон на весь монастырь.

***

Не удивительно, что к концу недели его сторонились даже Лиска с настоятелем и лишний раз не заходили к нему в келью. Никто не являлся и из внешнего мира. Про него все забыли. Темник услужливо рассказал ему про отъезд Пелагеи.

– Она разочаровалась в тебе, парень. Ты разрушил ей жизнь!

Это доставило Любиму боль, но куда больше его тревожило отсутствие Варвары. Дочка библиотекаря не приходила к нему и не передавала никаких весточек. Неужели она, как и Поля, настолько разочаровалась в нем, что не желала больше видеть. Едва эти мысли приходили в голову, мозг тут же услужливо подкидывал воспоминание:

– Желаю тебе… проиграть богатырские состязания.

Так сказала ему тогда Варвара. И была как всегда права. Если бы он не выиграл у Кречета, кто знает, наверняка Рыжу не удалось бы так легко заманить его в ловушку…

Это повторялось изо дня в день. Ночи вовсе были невыносимые. В темноте никакого Темника не требовалось, чтобы все страхи и отчаяние нападали на него разом.

В один из таких вечеров он вскочил и прокричал:

– Я должен поговорить с Варькой.

Со всех ног рванул к выходу и врезался в невидимую преграду. Его отбросило назад, кубарем прокатился по келье и затих в углу.

– Ёшь-матрёшь! – пробормотал он, выбираясь. – Что это ещё такое?!

– Не велено тебя пущать! – сонно отозвался Темник. – Сиди давай и не бурогозь, дырища!

– Как это?! – Любимка был поражён до глубины души. – Мечи-качи! Это чево же?! Дедко Микола мне тюремщика подарил?

– Коли бы ты не профукал свою земную тягу, ты бы с лёгкостью меня преодолел. Но теперь ты обычный человек…

Он свистяще рассмеялся.

– Тюремщик? Не-ет. Я надзиратель! И это мне надо страдать и сокрушаться. Ибо меня приставили за таким скучнейшим и бездарным человеком, как ты! Сы-сы-сы!

Любимка упал на лежак и пролежал так целую ночь и целый день, ничего не говоря и не притрагиваясь к еде.

Дело сдвинулось с мёртвой точки неожиданно быстро. На следующее утро к Любиму пришёл калика Олег и не объясняя ничего велел ему собираться. Они выбрались из города через Никольские ворота, которые были ближе всего к Чудову монастырю и выходили прямо к северным лесам.

Там их ждала телега запряжённая парой крепких коней. Любимка понял, что это ради него, калика, как истинный богатырь, способен перемещаться куда быстрее любого коня.

Несколько унылых часов отрок трясся в телеге. Калика шагал рядом, ведя коняг под уздцы, и не отвечал ни на один вопрос Любима. Одно радовало – Темника он унял одним единственным злым взглядом.

Дядька Олег был задумчив и хмур, после пары попыток отрок оставил его в покое. Мысли в голову лезли все больше дурные и невесёлые, поэтому он попытался и вовсе от них отказаться. Это помогло. Душа успокоилась. Будь что будет. По крайне мере не хуже, чем теперь.

Чем дальше забирались в лес, тем хуже делалась дорога. Ближе к полудню забрались в такой бурелом, что пришлось оставить коней и телегу. Далее калика повёл его пешком, время от времени расчищая путь небрежными хлопками. Любим взмок от усилий, потом усталость тяжёлыми мешками легла на плечи. Когда он уже ничего не мог соображать, кроме как по очереди переставлять ноги, лес расступился.

Сердце шыбче застучало в груди, в голове немного прояснилось. Даже усталость немного отступила. Поляна была полна людьми. Главным среди них явно выступал писарь Горшик. Хотя ясно было, что это не только писарь, но и сам дядька Харитон, ибо зрачки парня время от времени пульсировали, а походка и манеры разительно менялись. Кроме этих двух присутствовали четыре калики, первый наставник, сильномогучий богатырь Микола и Несмеяна с Клопом. Любим поискал глазами Ярополка или Наума, почему-то казалось, что эти двое тоже должны присутствовать. Но их не было.