Он кивнул на бредущего Любима. Тот даже не дрогнул, не приостановил шаг. Наум, что до сих пор следил за происходящим молча, тяжко вздохнул и трусливо сгорбился. Остап отвернулся и принялся обсуждать с Димитрием какой-то пустяк, случившийся утром в трапезной. Это послужило знаком остальным. О Любиме разом забыли.

Скри-ип. Отрок открыл входную дверь. Убраться! Скорее убраться из этого дома! Это выше моих сил! Я зря настоял на этом послушании. Достаточно одного раза, чтобы навсегда усвоить – мне заказана дорога в школу богатырей. Навсегда заказана!

Он понимал, что уйти отсюда будет очень больно. Поэтому и явился с метлой и ведром в место былого триумфа. Через эту боль он хотел выйти в новую жизнь. Но единственное, чего добился – это осознание того, что ему не сбежать. Куда бы он ни пошёл – боль отправиться вместе с ним и станет преследовать его до конца.

А когда Русь начнёт рушиться на его глазах, эта боль сделается ещё сильнее. Ибо Димитрий прав. Это он во всем виноват! Он и только он!

– Ну ка стой! – тяжёлая рука легла ему на плече и развернула.

Он похолодел, увидав перед собой искажённое лицо Ярополка. Неужели сыну воеводы мало его унижения, неужели он желает поглумиться над ним сейчас, когда он ничего не может сделать в ответ. И вновь в груди трепыхнулось вялое чувство и тут же затихло, придавленное виной.

Поделом. Я заслужил. Надо вытерпеть! Вытерпеть… Глаза защипало, но он даже не мог отвернуться, чтобы спрятать подступающие слезы.

– Он сказал при тебе, что друзья ничего не стоят! – сын воеводы ткнул пальцем в княжича. – Раньше ты бы разорался так, что Стоян с Китай-города услыхал бы и прибежал спасать своего разлюбимого любимчика.

Любимка молчал.

– А теперь ты позорно бежишь?! Теперь тебя не волнуют друзья?

Ярополк явно требовал ответа, и Любим ответил:

– Он прав, конечно. Я… не могу…

Губы его дрогнули и исказились. Он отвернулся и ухватился за дверь. Все! Нет больше сил держаться. Добивайте! Делайте, что хотите! Я не стану сопротивляться!

– Где же твоя сила духа?! – заорал Ярополк. – У тебя забрали тёмную волну, а не твой дух!

Остальные удивлённо поднимали головы. Любимка дрогнул и нахмурился.

– Ты всегда был таким уверенным, всегда побеждал! – продолжал Ярополк. – Я сперва не понимал, думал, что ты издеваешься. Де, простой выскочка, холоп, взлетевший вверх пытается показать, что он не хуже сына воеводы!

– Разве это не так? – тихо, но так чтобы все слышали, спросил княжич Димитрий.

– А потом я увидел! Ты и правда верил в своё дело! И побеждал благодаря этой вере! В самых безвыходных ситуациях! Я начал присматриваться к тебе, начал тянуться за тобой, начал быть таким, как ты! Ты стал для меня примером!

Лексий фыркнул, Остап прислушивался жадно. Глаза Наума показались из-за книжки.

– И я стал сильнее! Твой путь работает, ты понимаешь?! – яростно закричал Ярополк. – Так какого же рожна ты теперь скулишь и ведёшь себя, как слабак?! Почему ты сдался?!

Парень тяжело дышал, щеки покраснели, в глазах блистала такая боль и ярость, что Любиму сделалось страшно.

– Потому, что это правда, – ответил он. – Я слабак и никчёма. Прости, Ярополк. Я больше не тягатель. Найди себе кого-то другого и подражай ему. Я больше не гожусь для этого. Во мне нет тяги…

Он отвернулся и снова потянулся к двери.

– Ну уж нет! – Ярополк яростно ухватил его за плечо и повернул к себе лицом. – Я заставлю тебя очнуться!

Он ухватил отрока за плечи и тряхнул так злобно, как будто хотел разорвать. Наум вскочил на ноги, даже Остап поменялся в лице и напружинил ноги, чтобы прыгать на спасение холопа. Но они ничего не успел сделать.