Я привстала на кушетке.

– Не могу вспомнить, когда мне в последний раз снился кошмар.

– А прошлой ночью у вас был один и тот же кошмар дважды.

– По крайней мере, я так помню. Сначала, когда я вздремнула, а потом позже… Я едва могла уснуть. Как тут уснешь, когда рядом храпит Дэниел.

– Не хотела ничего говорить, но вы выглядите потрепанной. – Лиза сказала это с серьезным лицом, но, посмотрев на меня, улыбнулась. – Это шутка, Эмили. Как дела у вас с Дэниелом?

Я не хотела говорить сегодня про Дэниела – как не хотела говорить о нем в большинство других дней, – но я знала, что если не отвечу, Лиза будет копать дальше.

– Все то же самое.

– Как это понимать, «все то же самое»?

– Просто… все так же.

– Вы как будто отдаляетесь друг от друга?

– Да.

– Когда вы в последний раз были близки?

– Проехали.

Лиза улыбнулась.

– Ладно, не будем. Ваш распорядок дня сильно изменился за последнее время?

– Нет, он почти тот же самый. Я иду в спортзал, ем йогурт и батончик с мюсли, затем еду в офис. То же самое сегодня утром. За исключением того, что сегодня пятница, единственный день в неделю, когда я могу удостоить вас своим присутствием, поэтому я поспешила сюда в обеденный перерыв, чтобы вы могли помучить меня.

Лиза снова улыбнулась, но ничего не сказала. На пару мгновений воцарилось молчание, и я снова тяжело вздохнула.

– Думаю… возможно, это Оливия.

Лиза смотрела на меня, ожидая, что я скажу дальше.

– А вы так не думаете, – сказала я.

– Меня в том сне не было. Я не видела того, что видели вы. Но ваша мать рассказала вам о смерти Оливии только вчера. Тот факт, что вам так быстро приснился такой яркий сон… Возможно, самоубийство вашей подруги подстегнуло то, что вы долгое время носили глубоко в себе.

Я покачала головой и провела рукой по волосам.

– Нет, дело не в Грейс. Мы это уже обсудили. Я вам все рассказала. Я бы не стала ничего скрывать.

– Может быть. Или же утаили что-то бессознательно. Возможно, в мыслях вы рассказали мне все, но что-то еще осталось.

– Например?

– Это я спрашиваю вас, Эмили. Вы стали психотерапевтом из-за этой девочки. Вся ваша жизнь пошла по иному руслу из-за вашего чувства вины. Это очень важно.

– Я знаю.

– Вы так ее и не нашли.

– Я пыталась.

– Может, вы недостаточно старались.

– Вы шутите, что ли? Я наняла частного детектива. Потратила триста долларов. Когда она и ее мать уехали, она, по сути, исчезла.

От отчаяния в собственном голосе я внутренне съежилась.

– Никто просто так не исчезает, – сказала Лиза. – Вы пробовали искать ее в Интернете? Может, она есть в «Фейсбуке».

– Я не пользуюсь «Фейсбуком».

– Рада за вас. Но, возможно, Грейс им пользуется.

– Не думаю, что Грейс – причина того, что мне приснился кошмар.

Лиза взглянула на часы.

– У нас мало времени, так что давайте закругляться. Эмили, будьте со мной честны. Скажите, вас раздражает, когда вы точно знаете, что нужно вашей клиентке, чтобы помочь себе, но она упорно отказывается это видеть?

Я не ответила.

– Думаю, именно это здесь и происходит. Как психотерапевты, мы хорошо видим, что происходит с другими людьми, когда же дело касается нас самих, мы становимся на редкость не сообразительны.

– Так что, по-вашему, мне нужно делать?

– Вы отлично знаете, что вам нужно делать.

Я на миг задумалась, затем покачала головой.

– Это было бы неловко. Я много лет не видела Оливию и не разговаривала с ней. И вдруг появлюсь неизвестно откуда…

– Позволю себе откровенность. – Лиза впилась в меня серыми, как океан, глазами. – Дело не в Оливии. Дело не в семье Оливии, хотя я уверена, они будут признательны, если вы приедете на похороны. Речь идет о том, чтобы поставить в этой истории точку.