Летом дети гостят у друзей, а мы с Жо на три недели едем на юг, в Вильнев-Лубе, в кемпинг «Улыбка», где встречаемся с Ж.-Ж. и Марьель Руссель, с которыми там же и познакомились пять лет назад (а когда вполне случайно познакомились, оказалось, что они живут в Денвиле, всего-то в четырех километрах от Арраса, – бывают же такие совпадения!), и с Мишель Анрион из Вильнева-сюр-Ло, столицы чернослива. Мишель старше нас, но незамужняя – это потому что она сосет косточки от черносливин, уверяет Жо, а где косточки, там и… Вольные разговоры за пастисом, мясо на гриле, сардины; когда очень жарко – пляж в Кане напротив ипподрома и разок-другой аквапарк – дельфины и морские львы, а еще водяные горки, по которым мы с оглушительным визгом съезжаем, и каждый раз наш испуганный визг заканчивается смехом… Детские радости.

Я счастлива с Жо.

Не о такой жизни я грезила в дневниках того времени, когда мама была жива. Нынешняя моя жизнь лишена тех чудес и той прелести, каких мама желала мне по вечерам, присаживаясь на мою кровать. Присаживалась на краешек, поглаживала меня тихонько по голове и шептала: ты талантливая, Жо, ты умная и жизнь у тебя будет чудесная!

Даже мамы врут. Потому что им тоже страшно.

Только в книгах жизнь можно изменить… И все стереть, все сгладить, иногда лишь одним словом, тоже можно только в книгах. Можно сделать так, чтобы груз перестал давить, чтобы стало легко. Можно бесследно убрать все мерзости – и к концу фразы внезапно оказаться на краю света.

Даниель и Франсуаза увлеклись лотереей восемнадцать лет назад. С тех пор каждую неделю, заплатив всего-навсего десять евро, они начинают мечтать и желаний быстро набирается миллионов на двадцать: вилла на Лазурном Берегу, кругосветное путешествие… и просто поездка в Тоскану, и собственный остров, и подтяжка лица, и бриллиант, и квадратные часики белого золота из коллекции Картье «Сантос-Дюмон»[7], наперебой перечисляют они, плюс сто пар обуви, исключительно от Кристиана Лубутена, с красной подошвой, и самые изящные на свете туфельки от Джимми Чу – никаких других! Да! Еще розовый костюм от Шанель и жемчуга – настоящие жемчуга, как у Джеки Кеннеди[8], ах, какая же она была красавица!..

Двойняшки ждут конца недели, как другие ждут прихода Мессии. Каждую субботу, стоит только шарам, крутясь и сталкиваясь, покатиться в лототроне, сердца у Даниель и Франсуазы замирают. Сестры задерживают дыхание, вообще перестают дышать, еще немного – и умерли бы, каждый раз хором говорят они.

Двенадцать лет назад Даниель и Франсуаза выиграли достаточно много, чтобы открыть по соседству с моей галантерейной лавкой салон красоты. Каждый день, пока тянулся ремонт, они – чтобы хоть чем-то возместить неудобства – присылали мне по букету цветов, и, хотя с тех пор у меня на цветы жестокая аллергия, мы стали подругами.

Сестры-близнецы и живут вместе, занимая верхний этаж дома на проспекте Расстрелянных, напротив Комендантского сада. Франсуаза несколько раз собиралась замуж, дело доходило почти до помолвки, но свадьба всякий раз – по ее вине – расстраивалась, и в конце концов она навсегда простилась с мыслями о семейной жизни – лишь бы не расставаться с сестрой. Зато Даниель в 2003 году перебралась к сумрачному экзотическому типу с баритоном и черными как смоль волосами, торговому представителю фирмы «Л’Ореаль», сбывавшему шампуни, бальзамы и профессиональные краски для волос. Бедняжка не устояла перед звериным запахом смуглой кожи могучего самца, она просто-таки с ума сходила по его длинным, поросшим черной шерстью пальцам, она мечтала о животной страсти, эта Даниель, она мечтала о жарких схватках, о тугом переплетении влажных тел… но если яйца у этого орангутана были наполнены до отказа, внутренний мир оказался пустым – ужасающей бескрайней пустыней.