Секунду помедлив я встала с лавки, сунула смартфон Паше и как гоночный автомобиль рванула подальше от этих синих глаз. Через несколько минут оглянувшись я поняла, что он за мной не бежит, не останавливает. Я стою одна посреди парка. Вокруг вековые дубы хором шепчут: “Дураааа”. А желтые розы на клумбах смеются: “Наивнаяяяя!” Все чего мне хотелось сейчас – это поскорее убраться “со сцены” не кланяясь.

Глава 3

Какая разница кто и что подумает. Каждый живет в коробочке своей реальности. Они мало что знают о моей так же, как и я о их. Я не хочу продавать шурупы! Я хочу гулять по Ялте дышать морем и писать. Встречать рассветы и провожать закаты. Смотреть на цветущие магнолии и тюльпаны. Ну, когда если не сейчас?

Зачем мне эта Ялта? Я там не была. Но когда я вижу фотографии в инете у меня сердце щемит и хочется сию ж минуту оказаться там. Почему не Сочи или Питер, или Дубай? Почему Ялта? Не знаю! По ощущениям – это райский уголок для моей души.

Как хорошо, что сегодня пятница, да еще и последний рабочий день. Я больше не продаю шурупы, юху, – растягиваясь кошкой на коврике для йоги думала я. Мелодичный голос тренера в белых ракушках наушников говорил о спокойном глубоком дыхании. Просил сосредоточиться на внутреннем состоянии. И я честно старалась, но мысли о предстоящей поездке в Ялту не давали, а мои губы сами по себе разъезжались от уха до уха. Последний рабочий день. Чемодан почти собран. И билет на поезд есть. Завтра в четыре утра я сделаю ноги из этого города.

Душ. Кофе с молоком. Синяки под глазами скрыл лососевый консилер. Пудрово-розовая фатиновая юбка до середины икры, белый шелковый топ, бежевые лодочки на малюсенькой шпильке и немножко Франции из стеклянного флакончику духов. Телефон в сумке, звякнули ключи, хлопнула входная дверь. Как пятилетняя принцесса спешит на утренник в сад, так и я в свой последний рабочий день – лечу в припрыжку.

Выйдя из подъезда я наклонилась поправить застежку туфли. Она соскочила. На сером асфальте, передо мной оказались белые Найки сорок третьего размера. Я замерла и немного даже испугалась. Но подумав, что в такой позе я выгляжу не очень презентабельно, и все же решила подняться, скользя глазами сначала по темно-синим, специально состаренным джинсам, потом по белой рубашке, небрежно накинутую поверх такого же цвета майки, а еще выше меня застали врасплох синие глаза.

– Доброе утро, Мира! – Паша чуть улыбнулся, – Это тебе. – он протянул мне сверток крафтовой бумаги перевязанный тонкой веревкой.

Ну что сказать, моя челюсть отвисла до самых его белых Найков.

– Что ты здесь делаешь?

– Рано утром вернулся из поездки, и сразу к тебе.

– Ууу??? – в моих глазах повис немой вопрос.

– Это сейчас глупо прозвучит, но я все же скажу. Ты поселилась в моих мыслях, и как я не пытался, не могу тебя оттуда выгнать.

“Неплохо заливает, – внутренне хмыкнула я, – но все же и правда глупо.”

Вцепившись покрепче в сумку я шагнула прочь. Тут шпилька предательски провалилась в трещину асфальта, а я не удержавшись грохнулась практически к его ногам. “Гадство! Самое настоящее гадство!” – думала я, снова оказавшись нос к носу с этими чертовыми белыми Найками.

– Ты не ушиблась?– Паша подхватил меня на руки. Опять эти синие глаза. “Гадство!” – пронеслось в моей голове. А щеки стали в цвет малиновой помадой.

– Немного,– я потерла локоть.

– Да у тебя ссадина, нужно обработать. У меня в машине есть аптечка. – он направился к припаркованной недалеко от подъезда БМВ.

– Со мной все в порядке! Пусти! – я пыталась вырваться из его цепких объятий.

– Будешь дергаться уроню! – он нарочито строго зыркнул на меня. Нащупал в кармане ключи от машины. За пикала сигнализация. И вот я уже сижу на роскошном сиденье из бежевой кожи. А он легонько прикасается к моей ссадине на локте бинтом, смоченным перекисью водорода. Дует и наклеивает пластырь.