Все вечера прошедших дней были посвящены девушкам. Я боялся надолго оставлять сестру одну, поэтому встречи проходили недалеко от дома, а то и вообще на заднем дворе, где в среду я установил палатку. Не знаю, как такая идея пришла мне в голову, наверное, мой мозг способен выдавать абсолютно сумасшедшие идеи, если его ограничить в выборе действий. И ничего путевого, кроме палатки на заднем дворе, я не придумал. Но это решение совместило в себе сразу два плюса: никаких «чужих» в моей комнате и сестра под присмотром.

Я видел, как сестра косится на палатку, как обходит ее стороной. Это, конечно, наводило на не очень приятные мысли, но что же делать, всегда приходится чем-то рисковать. И не всем и не всегда могут понравиться твои решения.

Тяжело вздохнув, я сел в машину и завёл мотор. Будем надеяться на лучшее. Это всего лишь один из ее многочисленных сеансов.

Путь до больницы особенно много времени не занял. Всю дорогу мы молчали, лишь иногда я переключал радиостанции и старался сосредоточиться на дороге. Каждый светофор, пешеход – всё это так бесило! Не знаю, почему я нервничал, может, из-за встречи с доктором? Или на меня так действовала сестра? Стоило посмотреть в ее сторону, и руки непроизвольно стискивали руль.

Она молча сидела на переднем сиденье и упорно смотрела на свои коленки, обтянутые светлыми джинсами. Волосы были собраны в пучок, открывая длинную шею, высокие скулы и прямой носик. Фисташковая рубашка очень шла к ее образу, подчеркивая легкую бледность. Создавалось впечатление, что она расслаблена, просто о чём-то задумалась. Только вот руки, которые до побеления сжимали сумочку, говорили об обратном. Или ее напрягало мое близкое присутствие, или она нервничала перед приемом у доктора.

Но дорога вечной быть не может, и это меня успокаивало. Можно было, например, смотреть на людей: все куда-то спешат, и, как ни странно, эта их суета всегда меня умиротворяла. Очень часто люди сбегают от суматохи города, а мне порой она требовалась. Только в ней я мог отдохнуть. Движение. Оно меня вдохновляло и прибавляло сил для продолжения работы, учебы. Городская суматоха вытягивала меня из каждодневной трясины. Конечно, так бывало не всегда. И мне порой требовалось уединение, хотелось просто сбежать от всей этой суеты. Порой абсолютно бессмысленной суеты.

Люди вообще похожи на муравьев: тоже чем-то все заняты, куда-то все спешат, а кто-то просто делает вид, что занят, но все при деле. И ведь ничего, все живут. Иногда я чувствовал себя таким же муравьем, который тащит непосильную ношу, или просто форменным лентяем. Я всегда был человеком крайностей – как в учебе, так в бизнесе, и даже с девушками. Благо отец в свое время научил меня своей «стратегии жизни», правда, и ее я смог извратить под себя, добавив своих крайностей. Часто слышал: повзрослеешь – поумнеешь. Сомневаюсь, что такое утверждение верно. Скорее, повзрослеешь – помудреешь. Ума годы не всегда прибавляют.

Отец всегда остужал мой пыл и указывал на ошибки. Когда мне еще не было двадцати, это всё воспринималось в штыки. Поэтому приходилось получать тумаки из-за своей дурости. Когда понимал, что отец был прав, я бесился еще сильнее. Помню, как во мне скапливались злость и бессилие. Когда я высказывал всё, что во мне накопилось, он просто наливал мне виски и объяснял пользу всего, через что я прошел. Те ошибки и такие вечера стали для меня настоящими уроками. Мы обычно сидели до утра, записывая плюсы и минусы моих проколов, планируя будущие. Я осознавал, какова реальная цена ошибок. И понял одну вещь: если бы была возможность повернуть время назад, я поступил бы так же. Ошибки многому меня научили и на многое открыли глаза: на личную жизнь, на бизнес, на инвестирование, на учебу. Отец. Сколько же терпения ему понадобилось, сколько нервов он потратил? Главное, что его усилия не пропали даром и с лихвой окупаются.