В комнату Пётр вернулся уже с тарелкой. В деревянной посудинке лежала небольшая гроздь зелёного винограда, а вокруг неё с художественной небрежностью были разбросаны кубики сыра. Зуев поставил тарелку на пол, рядом с табуретом, а сам сел на кровать.

На экране компьютера заканчивалась загрузка сериала под названием «Пространство». Раздевшись, мужчина поудобней устроился на кровати и поднял к себе тарелку. Подождав пару минут, он потянулся к компьютеру и включил воспроизведение. На экране появилась планета Земля, усеянная огнями городов, фоном заиграла музыка. Приятная космическая мелодия. То были скрипки, что нежно отыгрывали свою партию, их едва можно было различить за безжалостной компьютерной обработкой. Медленно набирая темп, музыка всё ярче отражалась в сознании, стремясь достигнуть крещендо[10]. И вот в мелодию ворвались новые инструменты: это были треугольники, что в три такта, словно маршируя, разыгрывали свои роли. Звуки стали сливаться в сложную, хотя и понятную мелодию – мелодию космоса. Но всё это было лишь дымом, огнём же выступало женское соло. Пётр не смог разобрать язык, но заметил, что он очень напоминает что‐то среднее между датским и шведским. Пока он думал об этом, вступительная заставка почти закончилась; впрочем, она и не была длинной. На экране остался одинокий человек в скафандре. Он медленно плыл в чёрном пространстве, и в забрале его шлема отражалась огромная махина – Юпитер, что взгромождалась вверх по орбите, возносясь над маленьким человеком.

…Часы показывали половину первого ночи. В маленькой спальне Зуева мирно работал ноутбук. Он давно загрузил все серии, успев прокрутить первые две, и спокойно, раз за разом включал беззвучное превью[11] третьей серии. Тарелка, уже, правда, без сыра и винограда, стояла на полу. Пётр Анатольевич крепко спал. В комнате были слышны лишь два мерных дыхания. Человеческое, иногда прерывистое, и машинное – вечный нерасторопный вдох. Вновь и вновь прохладный воздух наполнял лёгкие кислородом, а медные трубки – прохладой. Вновь и вновь горячие потоки исторгались наружу как человеком, так и компьютером. Поразительными были эти два существа. Первое – многоклеточное создание, прошедшее через множество витков эволюции и считающееся её венцом и вершиной развития. И второе – лишь маленький шаг к появлению чего‐то большего.

Реальность становится всё больше похожа на фотографии.

Сьюзен Зонтаг

Шёл дождь. Капли падали из серых туч, словно снаряды, выпущенные из катапульты. Разгоняясь, они расшибались о траву, прибивая к земле небольшие растения. Оглушительным гулом завывал ветер, затихая во вспышках света. Звуки будто выключались вовсе. Правда, затишье это было на какую‐то долю секунды и прерывалось оно столь же внезапно, сколь начиналось. Гром раскатывался по округе, сотрясая пространство своей мощью. Вслед за ним, как цыплята за курицей, неслись отзвуки. Канонада быстро стихала, всё вокруг вновь заполнял звук дождя, что стучал по траве и листьям. Всё начиналось сначала.

Что это было за место? Что это был за мир? Наблюдающий точно не знал. Были ли это отголоски из тех, самых первых времён или же это лишь жалкая подделка, что воссоздана по обрывкам того времени?.. Но и эти обрывки были очень и очень ценны. Мужчина потёр указательный палец большим, и от его висков отсоединились две маленькие золотые пластинки. Звуки и картинка исчезли. Он снова сидел в комнате один. Прежние ощущения датчиков и контроллеров внутри его головы, которые реагировали на запросы мозга и передавали нейронные последовательности элементам окружения, усилились. Лёгкое покалывание от выполнения нескольких задач быстро приводило его сознание в чувство. Но на этом нельзя было останавливаться, и, подобно пробуждающейся станции, мозг, напичканный электроникой, начал оживать.