Первый случай был описан чешским психиатром Стухликом. В течение нескольких лет он наблюдал талантливого математика, заболевшего шизофренией. По словам больного, много лет назад, когда он был совсем молодым человеком, на окраине деревни, где он тогда жил, потерпел аварию летательный аппарат неизвестного типа. Весь экипаж погиб, а в живых осталась только одна девушка, которая впоследствии стала женой больного. От нее он узнал, что это был космический корабль, прилетевший с планеты Астрон. С тех пор жизнь больного решительно переменилась. Он приступил к составлению словарей и грамматик основных языков, распространенных на мифической планете. Он рисовал географические карты, готовил пространные сводки и толстенные справочники, касающиеся народонаселения далекой планеты, ее экономической и политической жизни. Дошло до того, что больной составил даже расписание поездов на одной из крупнейших железнодорожных станций Астрона. Наиболее полно был разработан язык исхи (выдуманный, разумеется, самим больным). Грамматика этого языка оказалась настолько подробной и пригодной к практическому использованию, а словарный состав – столь обширным, что больной без труда разговаривал на языке исхи и даже написал на нем несколько повестей и романов. Другие языки находились в стадии разработки. Профессиональные лингвисты, приглашенные в качестве экспертов, оценили работу, проделанную больным, очень высоко. Они в один голос заявили, что такой труд свидетельствует не только о незаурядном даровании автора, но и о его блестящей профессиональной подготовке в сфере прикладной и теоретической лингвистики. Свою выписку из истории болезни Стухлик закончил так: «Больной заявляет, что создаст столько языков, сколько захочет...»

Теперь случай номер два, свидетелем которого был автор этих строк в студенческие годы. В Пермской областной психиатрической больнице находился в то время один пожилой шизофреник (он был родом из деревни и имел четыре класса образования, а отрекомендовался в начале беседы специалистом по нефти и хлебу). Согласно его оригинальной концепции, кровь людей и животных, скопившаяся в подпочвенных пустотах, после ряда сложных метаморфоз превращается в нефть. Каким-то хитроумным способом, в духе «кривой логики» шизофреника (сейчас уже трудно вспомнить детали), вся эта петрушка увязывалась с урожаем зерновых.

Резюме: несмотря на несопоставимый уровень в плане общего образования и профессиональной подготовки, герои этих двух историй почти что близнецы-братья. И в том и в другом случае мы видим родовые черты шизофренического способа мышления: формирование сверхценной идеи, парадоксальная логика «шиворот-навыворот», тяготение к абстрактным схемам в ущерб деталям, некритичность и негативизм.

А как дело обстоит с тем, что у добродетели нос острый, а у юмора – толстый? (Помните игривый кречмеровский пассаж, которым мы начали предыдущую главу?) Другими словами, как быть с чувством юмора, которое, вне всякого сомнения, является одной из важнейших характеристик личности? Казалось бы, жизнерадостный циклоид должен в этом вопросе дать сто очков вперед сухарю шизотимику. С одной стороны, убийственно серьезные люди, так называемые агеласты (как, кстати говоря, и ипохондрики, что часто совпадает), тяготеют преимущественно к шизотимному полюсу. Но при более пристальном взгляде на проблему такая удобная и логичная схема немедленно рассыпается в пыль. Конечно, если речь идет о юморе сочном, полнокровном, земном, о торжестве материально-телесного (вспомним хотя бы Франсуа Рабле!), то это родовая вотчина циклотимика. А вот тончайшую иронию, парадоксальное остроумие, ядовитую сатиру, уничтожающую язвительность мы в избытке обнаружим у классических шизоидов. За примерами далеко ходить не надо – тут и Гоголь, и Свифт, и Бернард Шоу. Что поделаешь, каждому свое...