– Нет ещё. На первый взгляд такая вся плавная, правильная, а потом как выдала. Ба, смотрю, да она вообще без комплексов. А на тело – конфетка. Беленькая, в росте, и там, и тут всё нормально, – Фарид жестами показал те места, которое его так сильно очаровали в девушке.
– Не видел я здесь такой, приснилась она тебе.
– Ты не увидел? Как же её можно было не увидеть? У неё не то халат, не то платье длинное. Не то красное, не то синее – сразу в глаза бросается, – удивился Фарид. – Такая домашняя она вся. Классная девочка.
– Нет, не видел.
– Странно, ты же каждую новенькую выходишь посмотреть? Правда, странно, она такие концерты между уколами давала – заслушаешься. А ведь не видно её уже который день, – неожиданно резко обеспокоился Фарид, – Может, увезли уже?
– Ты иди, отдохни после представления, а я её здесь покараулю. Увижу – позову.
– Ты только всерьёз на неё не настраивайся, я прямо чувствую, что у меня любовь к ней.
– А ты пока не чувствуй. Вот сам увижу, а потом, может, и разрешу.
– Зря ты так, Артём. Молодой ты ещё, как бы не ошибся.
Лена. Стих четвёртый
Ты хочешь узнать,
О чём думают люди?
Они не плохие,
Но думают плохо.
Давай жить иначе.
Судить их не будем,
Бери свои вещи
И Солнце в дорогу.
Ты ждёшь, как оценят?
И нравиться хочешь?
Забудь. Ты весь создан
И сшит из пороков.
Не строй себе сцены,
Плохое отточишь.
Живи, а споткнулся,
Не сыпь в мир упрёков.
Бог любит в нас радость,
Так, может, с ней вместе
Людей попрощаем —
Обида растает?
Возьмём с собой близких
Далёких от мести
И тех, кто в печали
Нас гнить не оставит.
Лена лежала в кровати и понимала, что она не помнит того, что происходило вчера, а может быть, и не только вчера. Потрескавшийся потолок, духота и бессмысленные перемещения нескольких полоумных обитательниц палаты не добавляли позитива в её мысли. По взгляду женщины, которая уже минут десять рассматривала её с соседней кровати, Лена могла догадаться, что ничего хорошего за прошедшее время с ней не произошло. Возможно, к обычному стереотипу блондинки уже добавилась некоторая сомнительная репутация. Чёрные глазки соседки суетливо бегали и напрашивались на разговор. Соседка была похожа на мышку, укутанную по пояс в одеяло. «В такой-то духоте и в одеяле», – удивилась Лена и на всякий случай поздоровалась. Час спустя девушка поняла, что лучше бы она этого не делала. И вообще – лучше бы было оставаться в неведении. Мышку звали Маша. То, что поведала словоохотливая Маша, лишило Лену остатка сил. Девушка и верила ей, и не верила. С одной стороны, ну зачем взрослой женщине врать? А с другой – всё, что та рассказывала, было просто немыслимым. Это было несовместимо с тем человеком, каким была наша героиня.
Лена была не просто спокойной и застенчивой, она была хорошей. Знаете, как это бывает, когда знакомишься с человеком и, буквально перекинувшись с ним парой фраз, понимаешь, что человек – хороший? Хочется такому человеку довериться, что-то рассказать, поделиться, за руку подержаться. А он слушает и улыбается вместе с тобой. Или грустит тоже вместе с тобой. И почти ничего не говорит. А если и поведает о себе, то очень мало и как-то ненавязчиво и мирно. Лена была именно таким человеком.
Сейчас же слушать истории о себе «вне себя» было невыносимо. Лене даже показалось, что Маша не очень добрый человек. Она с таким удовольствием излагала девушке все подробности её безумного поведения, так откровенно смаковала грязные и неприятные детали, что Леночка несколько раз просила отложить разговор на другое время. В этих паузах она ложилась лицом к стенке и беззвучно плакала. Другая соседка упрекала Машу за её болтовню, но та приноровилась выискивать моменты, когда кроме них с Леной никого из здравомыслящих в палате не оставалось.