– Зря ты так. Сказал бы мне потом, сами б разобрались! – попытался слабо возразить Иван. Он хотел было кинуться следом за девушкой, но побоялся поссориться с Игорем. Потом разберемся без свидетелей.

– Пацан, ты жизни не знаешь, такие окрутят глазом, моргнуть не успеешь. – Игорь сильно затянулся сигаретой.

– Она ждет ребенка,– привел Ваня весомый аргумент.

– От тебя что ли?

– Да.

– Это она так сказала? – криво ухмыльнулся Мищеренко.

– Да.

– Какой срок?

– Два месяца.

– А это точно твой ребенок? Сам подумай! У меня есть свидетель, что в середине сентября она ночевала на даче у этого типа. И они там не гладью вышивали. Соседи говорят, там такая любовь, что всех святых выноси. Они вообще никого не замечают, кролики влюбленные. А если он не хочет жениться, у него другие планы! А тут подворачиваешься ты. Вот и повод скрыть позор, выйти замуж и жить прилично. И по срокам все получается. Проверь по календарю.

– Мы с ней ездили на какую-то дачу…

– Когда и куда? –спросил следователь, а не родственник

– В Рамарском, в двадцатых числах сентября. – Иван пожал плечами, изображая полное равнодушие. Он умышленно соврал, опасаясь, что зять на него обидится. Они с Лилей были на даче у ее подружки пятнадцатого сентября. В годовщину смерти Тани.

– Поздравляю! Ты посетил дачу Иштвана Цагерта. Там еще такой дом с флюгером на крыше…

– Что ты говоришь?! Лиля… -осекся Иван. Она сказала ему, что это дача подружки, и он сразу понял, что там она бывала не один раз, свободно доставала из шкафов скатерть и тарелки, а потом и простыни.

– Посмотри лучше вниз.

Там внизу, на Большом проспекте, около Лили, все еще стоявшей посередине дороги, затормозила вишневая «семерка», из нее выскочил большой крепкий парень в черной кожаной куртке. Светлые волосы сразу же намокли от дождя и паклей свешивались на лоб. Он, отбросив их назад, кинулся к девушке.

– Это Пахом,–радостно указал Ивану Мищеренко.

Она уткнулась ему в плечо, продолжая рыдать. Они стояли на двойной сплошной. Затормозили несколько машин. На тротуаре стали собираться прохожие. Иван видел, как Пахом что-то крикнул в машину. И тотчас же выскочил маленький приземистый парень из породы «шестерок». Открыл  заднюю дверцу, помог усадить девушку.

– Теперь убедился?! – торжествующе осведомился Мищеренко у расстроенного Ивана.

– В чем? – тупо глядя на него, буркнул Иван.

– В том! – разозлился Игорь Петрович. И принялся объяснять, как маленькому: – Виктор Пахомов не так уж добр, чтобы подбирать на дороге рыдающих одноклассниц. А вот женщину своего лучшего друга он, конечно, в беде не бросит. А может, еще и сам с нею…

– Что ты говоришь, Игорь? С ума сошел?!

– Это ты, дурак, жизни не знаешь. Иногда такие случаи бывают, что даже подумать мерзко, не то что б представить!

Иван уставился на него ошалелыми глазами.

– Благодари бога и меня за одно, что вовремя все узнал, – гордо сказал Мещеренко и снисходительно глянул на Ивана. – Ну, пошли обедать, а то теща обижаться будет.

Они подъехали к незнакомому дому. Но Лиля,обессилев от слез, мало что соображала. Витя, бережно поддерживая ее за плечи, будто она больная, повел в подъезд. В доме сталинской постройки наверх вела широкая лестница с большими пролетами, и этот путь показался Лиле вечностью. Маленький верткий  парень поднялся быстрее и уже звонил в незнакомую квартиру. Куда они ее привезли? Лиля недоуменно уставилась на Пахомова не в силах что-либо сказать.

– Не бойся, – успокоил тот.– Заходи, будь как дома.

В глубине просторной и светлой квартиры слышались веселые голоса, пахло жареной картошкой. Рядом в комнате работал телевизор, рассказывая про будни хлеборобов. Пахом заглянул туда и позвал: