Добрев до подобия ванной комнаты, Стив принял всё, что припас в красной комнате.

Перед ним висит зеркало. В нем кто – то есть. Это какой – то человек. Стивен боится его. Незнакомец глядит на него агрессивным взглядом. Глубже – отчаянье, страх и боль. Стив не выдержал его взгляд. Отвернулся, посмотрел в грязную раковину. Набрал в ладони воды. Плеснул её в лицо. Выпрямился и вышел, оставит на полу два пустых шприца и пустую упаковку таблеток.

Скудный мир изменился. Он приобрёл новые цвета, звуки и ароматы. Изменённый мир качался, расплывался и мутнел. Ноги Стива перестали чувствовать пол под ногами. Он упал, не дойдя до выхода пару – тройку метров. Его сердце медленно останавливалось. Он продолжал двигаться к выходу ползком – мимо бездушных кукол и демонов внутри них.

Дыхание ослабевало. Он продолжал ползти. Глаза блестели от слез, вызванных горечью и страхом, осознанием того, что конец близок. Страхом перед тем, что после того, как он умрёт его не ждёт ничего хорошего. Даже его последний вдох и выдох будут наполнены болью. До последнего момента его сознание останется спутанным. Он не ощутит освобождения от телесных уз.

Толкнул дверь рукой. Выполз на площадку. Ощутил холодный бетон под увядающим телом. Услышал чьи – то шаги.

Смерь пожаловала.

Вот она, некая форма смерти, в человеческом облике. Хозяин притона и ещё двое парней из числа его шестёрок. Гарри и Филип.

– Кто он? – спросил торговец смертью.

– Не припомню его. Посвети ещё, – недолгая тишина. – Нет, не знаю такого.

– Уберите его отсюда. И лампочку поменяйте. Темно.

Шестёрки схватили парня под руки и поволокли вниз.

Нужно обязательно поменять лампочку. Нужен свет. Мотыльки летят на свет.

– Да он жмур, – вполне нормальным голосом заявил Гарри.

– Да нет же вроде, – сказал Филип.

Вполне обычный разговор. Для них в таких беседах нет чего – то необычного.

– Да точно жмур, я тебе говорю.

Остановились у машины. Опустили свою ношу на асфальт. Генри осматривался, Филип открыл багажник.

– Куда выбросим?

Подняли ношу.

– Давай так, чтобы быстро. Я обещал жене отвезти дочь утром в школу. Поспать бы ещё.

– У тебя есть дочь?

Багажник захлопнулся.

– Да, четыре годя крохе. Она славная умница, – полный гордости ответ Гарри.

Проехал несколько кварталов, машины свернула в очередную грязную подворотню. Никаких церемоний. Стива выбросили в мусорный бак.

– Там ему самое место, – прощальная речь от Филипа.

Отошли, закурили.

– Слышал?

– Что?

Филип подошёл к баку.

– Вот мерзость.

– Что там? – спросил Гарри.

Подошёл в баку.

– Крысы, да такие жирные! Что они тут жрут?

– Ну, наверное, таких вот, как он.

– Мерзость.

Оба отошли. Крысы зашуршали сильнее.

Молча покуривая, Филип глядел на серые фасады переулка. И тут он подпрыгнул на месте.

– Сейчас слышал?

– Да.

Из бака послышался стон.

– Он жив?

Тот молча кивнув.

– Что? Оставим его так?

Гарри достал пистолет.

– Пристрелим.

Стон из бака всё громче.

Пушка направленна на Стива.

Проулок разразился звериным криком. Громкий, дикий, пугающий крик и огромный силуэт, едва просматривающийся во тьме.

– Что это, мать твою? – достав пушку, проговорил до жути испуганный Филип.

– Не знаю, – Генри думает. – Птица?

Тень проскочила по кирпичной стене, молниеносно, едва уловимо.

Выстрел, второй.

Тишина наполнена тяжёлым дыханием двух людей и тихими стонами из мусорного бака.

Оглушающий крик, нечеловеческий. Какое-то животное, огромная птица.

– Вон, там, – Филип направил пистолет в самый тёмный угол переулка. Три выстрела. Тишина. Гильза падает к ногам. Теперь тишина абсолютная.

Тень в форме крыльев становится всё меньше. Она растворилась во тьме переулка.