Конкретно. А что верхи?

Все наши процессы и действия были максимально открыты. Другой вопрос, мы никогда не раскрывали их заранее, но в режиме реального времени все было сверх прозрачно. И потом, у нас же были «надсмотрщики», они в каждодневном режиме рапортовали о наших действиях во всех подробностях. Сам же Шилов на начальном этапе, в первый год-полтора, только пару раз ездил на заседания генерального госсовета. В остальном, вся связь с верхами проходила удаленно.

Что за госсоветы, на тему? Я не нашел ни одного упоминания об Авдее Наумовиче на генеральных госсоветах, за тот период времени.

Оно и понятно. На самом деле, Шилов ездил на эти мероприятия исключительно формальности ради. Он был полностью поглощен и сосредоточен на задачах нашей программы. Да и верхи, на удивление, терпеливо ждали первых результатов. Так-что если вспоминать о тех заседаниях, то участие Авдея Наумовича в них было примерно таким: «

Исполнительный секретарь: Господин Шилов, как продвигается программа по капитализации «малых» земель?

Шилов: Все в плановом порядке. Все данные открыты.

Исполнительный секретарь: Нельзя ли ускорить темпы реализации?

Шилов: Если бы было можно, уже ускорили бы.

Исполнительный секретарь: Что же мешает? У Вас в распоряжении весь объем ресурсов и возможностей.

Шилов: Ну, вряд ли человеку с нормальным мышлением придет в голову вызывать у беременной женщины преждевременные роды. Я прошу прощения за аллегорию, но яркие образы способствуют лучшему пониманию.

Исполнительный секретарь: Да уж, действительно, ярко. И все же, каков Ваш официальный ответ?

Шилов: Спешка приводит к непредсказуемым последствиям и результатам, чаще всего негативным.

Исполнительный секретарь: Ответ ясен, и можно было без аллегорий. Все же, если будет возможность ускориться, седлайте это.

Шилов: Для этого я вижу единственную возможность – огородить реализацию программы от ненужных вмешательств.

Исполнительный секретарь: Авдей Наумович, ну опять Вы про какие-то вмешательства. Вы хотите, чтобы ваша организация воспринималась чуть ли не как спецслужба. Так получается?

Шилов: Ни в коем случае, так как деятельность нашей организации несравнима более конструктивная и созидательная, чем деятельность любой спецслужбы. И прошу не путать закрытость и непубличность с невмешательством. Мы-то как раз, одна из самых открытых и публичных организаций страны, если не самая. Я всего лишь прошу кратно сократить бесконечное количество проверок, аудитов и так далее. Глядишь и темпы вырастут. Тем более, во-первых это предусмотрено принятыми нормативными актами, ну а во-вторых, большинство проверок просто ради проверок. Иными словами, для того, чтобы лишний раз сверкнуть полномочиями и «указать нам на место».

Исполнительный секретарь: Звучит как обвинение. Вы бы, господин Шилов, поаккуратнее с формулировками, если Вы настроите против себя весь госаппарат, что будете делать, как вопросы решать?

Шилов: А вот это очень похоже на угрозу. За нас не переживайте, мы и-так находимся в таких условиях, для нас ничего не поменяется.

Исполнительный секретарь: Да, я не за вас переживаю, а за реализацию программы.

Шилов: Вот и помогите ее реализации, снижением бюрократического давления.

Исполнительный секретарь: Посмотрим, что можно сделать.»

На этом рассмотрение вопроса по нашей программе на том госсовете закончилось. Здесь надо сразу отметить, что фраза «Посмотрим, что можно сделать.» означала не иначе, как обстоятельный разговор с Лобовым. В целом, к поведению и риторике Шилова на госсоветах, уже все привыкли, так-что никакого существенного резонанса это заседание не вызвало.