Коттедж в стиле фахверк, окружал высокий кирпичный забор, строгий, геометричный сад круглый год зеленел стройными туями. Хозяин не любил карнавальность цветов: сдержанные хвойники, выверенные тропинки и газон – этого достаточно. Его личной отрадой была большая зона-барбекю, где он сам любил зажарить мясо. Например, свежую газельку, выдержанную в розмарине и бальзамическом уксусе. На заднем дворе бесились псы. Сначала он думала завести борзых, но потом у одного чеха купил волчака, и осознал, что именно эта порода отвечает его темпераменту. Теперь у него было пять красивых собак: две суки и три кобеля. К себе в вольер они пускали только его, садясь на задние лапы, как только он поднимал на них взгляд. Всеволод откинулся на кожаный диван, затянулся дорогой сигарой, рядом на столике мерцал в бокале виски: жизнь удалась, а дальше будет еще лучше, тем более, когда Фениксы будут под его крылом, то тогда и обсудим проценты. Ведь не только Белые Воины могут иметь армию. А он восстановит войско и тогда ни Пятая Коалиция, ни Константа Содружества не смогут ему угрожать. А уж с этой единственной оставшейся воительницей-блондинкой с ангельским именем он бы повоевал в койке! Дорофей ослабил Орден, заключая бесконечные компромиссные союзы. Но период баланса закончилось. Солнечные часы на набережной свидетельствуют, что подходит его час, и стрелкой станет Игла Времени.

***

Контровой свет фонаря, льющейся на кухню через окно, контрастно вычерчивал контур катиной фигуры: тоненькая, в коротких белых шортиках и облегающем топе, она облокотилась на подоконник, всматриваясь во что-то в темноте.

– Ты увидела там что-то интересное? – Матвей подошел сзади, его тело чуток отреагировало на приближение к Кати. Он интуитивно отшатнулся, отводя взгляд от бусинок её сосков.

– Да-нет, просто размышляю, как там Лиза сейчас. Может стоит съездить проведать её.

– Аня сказала, что лучше дать им хотя бы пару недель. Если новости будут, то бабушка ей напишет.

– Хорошо. Я понимаю, что тебе и самому не терпится к ней.

– Катя, слушай, я хотел сказать, что то, что между нами было…

– Не надо, – девушка прижала ладонь к его губам. – Ничего не говори. Я все понимаю. Ты вызволил Лизу. Влад мертв. У вас есть второй шанс, попытаться все исправить. Я все понимаю.

– Да. Но, – он отодвинул её руку. – Мне важно, чтобы ты понимала. То, что между нами было, для меня было не просто так. Прости меня…

– Матвей, успокойся, тебе не за что просить прощения.

Он попытался обнять её в знак рассевшихся недомолвок, но она, боясь, что при столь близком контакте не сможет себя сдерживать, выкрутилась из его рук и скрылась в спальне.

Мужчина остался один на один с окном.

Так и пролетали их дни, будто поставленные на паузу. Ворвавшийся как снег на голову Новый год молодые люди проигнорировали. Матвей всю ночь смотрел сериалы, запуская их пулеметной очередью один за одним. А Катя пошла к друзьям, но рано вернулась. Они находились в другой эмоциональной плоскости. Ей просто не о чем было с ними веселиться. Обмениваться подарками между собой ребята не решились, будто боясь сняться с невидимых тормозов.

***

Темный лес подкрадывался все ближе, наступая со всех сторон, смыкая ряды исполинов-деревьев. Сначала почва подергивалась судорогами кустарников, затем за них цеплялись молодые деревца. Через несколько лет деревья набирали силу. Завоевывая все новые пространства. Сливаясь в единую чащу. На старой коряге сидела сутулая ведьма. Её волосы паклей свисали на лицо. Плохо гнущимися пальцам она заостренной палочкой царапала на куске коры: «Тридцать три по тридцать три да еще по три раза сгинет год, и встретятся на изломе нового года три силы. И триста тридцать три по три воина схватятся. И каждый третий их них падет за черту. И дабы замолить старое придет новое. И черное сменится белым. И спасет оно мир на тридцать три по тридцать три да на три года». Ведьма плотно скрутила свиток, обвернула его в просмоленную волчью шкуру и подложила под камень. Она качнулась, почерпнув ладонью воды из ямки под ручьем. Хлебнула и прислонилась к растущему возле неё дубу. Тридцать три дня её фигура лежала без движения. Листва падала на бездыханную спину. Но ведьма не сбрасывала её. Постепенно её тело обвили ветки кустов, ростки деревья цеплялись за кожу, прорастали насквозь. Чаща леса сомкнулась у неё над головой. Больше не было заговоренной поляны, где в одиночестве и безмолвии в вырытой норе у бьющего из под земли ручья у тлеющего денно и нощно очага жила последняя из первых ведьм. Зарытый свиток остался лежать под камнем.