Из Индианаполиса мы уехали в Делавэр, где нас принимал Ральф Аугстрозе, предприниматель, который создал первое совместное предприятие – это был проект студии звукозаписи в помещении Реформатской церкви. К сожалению, это совместное предприятие, как я уже говорил, позже рухнуло. Но в тот момент Р. Аугстрозе еще был полон надежд, поэтому принимал нас великолепно. Было даже предложено именно в штате Делавэр создать первое торговое представительство Латвии в Америке. Министр штата г-н Левинсон обещал спонсорские средства. Домой я вернулся уже с обещаниями, что в Делавэре будет наше представительство, т.е. первый пункт в мире, откуда может начаться реальная внешнеэкономическая деятельность Латвии. Здесь необходимо напомнить, что в Вашингтоне все годы советской оккупации существовало представительство независимой Латвии, которое играло свою роль в сохранении идеи независимой латвийской государственности. Во время визита я, конечно, посетил и это представительство, там же я впервые встретился с Ояром Калниньшем, позднее послом Латвии в США. Его как необыкновенно приятного и интересного человека мне уже рекомендовал И. Годманис, как и оказалось, он был прав.

Спустя две недели мы возвратились в Ригу; нужно было сразу же приниматься за реализацию тех контактов и связей, которые наметились в США. С Институтом Хадсона сложилось постоянное сотрудничество со всеми находящимися в то время еще в составе СССР тремя балтийскими республиками. Значительно позже, осенью 1991 года, когда в Индианаполисе встретились все три балтийских премьера, и я имел счастье также там присутствовать, был торжественно представлен результат работы института: свод рекомендаций, как, по мнению ученых США, должны бы развиваться балтийские страны. Увы, я не могу охарактеризовать, что же в этих рекомендациях было такого особенного, к сожалению, я ничего не запомнил, скорее всего, это были самые элементарные вещи, которые таковыми и представляются с высоты сегодняшнего дня.

Новый 1991-й год Департамент внешнеэкономических связей встречал в полуотремонтированных помещениях. И вот грянули январские события в Вильнюсе, и в Риге начали строить баррикады. Мы вынесли из своих рабочих помещений все документы, не говоря уже о наличных деньгах, спрятали компьютерную технику, сколько ее на тот момент у нас вообще было, т. е. готовились работать в условиях подполья. Во все окна были вставлены сетки, по кабинетам разгуливал патруль, в углах стояли бутылки с «коктейлем Молотова».

Не стыжусь этого: я чувствовал себя действительно гордым, что работаю в здании, которое охраняют так много людей: ежедневно, идя на работу, я должен был проходить сквозь заслон из машин, не раз показывать документы. Сам я, правда, по ночам не дежурил, поскольку считал, что я должен ответственно выполнять собственную работу. Но, когда выдавалось хоть немного свободного времени, то я отправлялся на улицы, где дежурила охрана баррикад, ходил и на Домскую площадь. И неопровержимо одно, что, хотя я непосредственно и не принимал участия в организации защиты Риги, это особенные воспоминания о январе 1991 года, думаю, как и у всех, кем бы мы в то время ни были.

Как сейчас помню: вечером 20 января моя дочь Агнесса отмечала свои именины (они у нее были на следующий день). В Ригу приехал мой коллега г-н Мехис Пильв – директор Департамента внешнеэкономических связей Эстонии. В восемь вечера у нас с ним был назначен ужин в ресторане гостиницы «Ридзене», которая в то время была главным местом представительства Верховного Совета, поскольку ничего иного подходящего тогда еще и не было, если не считать бар Jever. В том же самом зале, где мы ужинали, были не раз упоминавшийся мною бизнесмен Марк Вудлингер с женой. Поев, я по привычке со вкусом закурил сигару. Вдруг раздался непонятный треск, в зале погас свет, тогда же и опознали мы характерные звуки стреляющего автоматического оружия. Сидящие в зале реагировали на это по-разному. Например, супруги Вудлингер оказались под столом и уселись спиной к стене. Я, чувствуя себя бравурно (глупец!), не мог сидеть на месте и вышел на балкон посмотреть, что происходит. Я увидел, как два омоновца, прислонясь спиной к колонне, стреляли по окнам Министерства внутренних дел.