– Кое-что есть. Знаете, почему овчарка ОМОНа не взяла след?

– Почему?

– Смесь махорки с горчичным порошком. Старый рецепт. Между прочим, часто применяется в спецназе.

– На спецназовца наш художник похож меньше всего, – заметила Ольга.

– А до брата убитого я так и не дозвонился, – сообщил Анисин. – И на рынке он еще не появился, я только что говорил с Володиным.

– Интересно! – удивился Олег.

Олег вновь, уже в четвертый раз надавил кнопку звонка. Безрезультатно. За массивной железной дверью было тихо, ни звука.

Тишина царила и за двумя другими дверьми, выходящими в общий коридор. Олег подошел к ближней, потянулся было к звонку, но, отдернув руку, достал удостоверение и, раскрыв, поднес к глазку. Дверь тут же приоткрылась.

Пожилая женщина приложила палец к губам – «тсс», – пропустила его в прихожую и поспешила закрыть дверь. Только защелкнув три солидных замка, она повернулась к Олегу.

– Я сразу догадалась, что вы из милиции.

«Да здравствуют общественно-активные граждане», – весело подумал Олег. Образ скучающей старухи, от безделья следящей за соседями, возник в его воображении. Вредная пенсионерка, сплетница и моралистка. Объект ненависти соседей и отрада милиции.

– Как вы догадались? – с улыбкой спросил он.

– Но вы же должны его проверить. – Она кивнула в сторону соседа.

– Почему же мы должны его проверить? – Олег веселился помимо воли.

– Как почему? – Она строго на него посмотрела. – Он же чеченец. И не звоните, он не откроет. К нему утром уже приходили, свои, лопотали по-ихнему. И то не открыл.

– А вы уверены, что он дома?

– Со вчерашнего вечера. Я следила. – Она вдруг всхлипнула и положила руку на запястье Олега; рука у нее была невесомая, как перышко; Олегу показалось, что ему на руку сел воробышек. – У меня внуки… Страшно. Ложиться спать страшно, просыпаться страшно.

Она заплакала, по-стариковски, беззвучно.

Олегу стало стыдно за свое веселье. Он осторожно отвел женщину в комнату, усадил в кресло, огляделся.

– Балконы у вас смежные?

– Лоджии, – машинально поправила она. – Извините. Сейчас я вам открою.

Обе лоджии очень удачно оказались незастекленными. Стараясь не смотреть вниз, Олег перебрался к соседям, прошел вдоль стены, трогая окна и двери – заперты. Старушка, волнуясь, выглядывала из-за разделительной стенки.

– Хозяин! – позвал Олег.

Он прижался к двери, всмотрелся в сумрак комнаты. То, что он разглядел, заставило его резко отпрянуть. Наверное, у него изменилось лицо – старушка ахнула.

– Беда с вашим соседом.

Олег достал сотовый, набрал дежурного. Кобзев долго не подходил.

«Не иначе вокруг Рябининой увивается», – в бешенстве подумал Олег.

Наконец Кобзев взял трубку.

– Сергеич, – Олег старался говорить спокойно, – у меня труп, высылай группу.

– Опять труп! – Судя по веселому голосу, Кобзев еще не отошел от общения с практиканткой. – Давай подробней, Олег.

Олег стал рассказывать. Вскоре Кобзев его перебил:

– Так ты через окошко глядел! Ты в квартиру зайди, может, он жив еще.

– Ну, если ты считаешь, что без головы можно жить, то я зайду, – ответил Олег.

Поговорить с бабушкой Олег решил у нее дома. Делать это в квартире убитого было бы слишком для ее возраста. Да и сам Олег рад был выйти из однокомнатной квартиры, где даже на кухне стоял тяжелый запах крови. С крутым братом Вахтанга разделались тоже круто.

– Клавдия Ивановна, – попросил Олег, – вспомните подробней, кто приходил к вашему соседу в последнее время?

Старушка выглядела растерянной. Кажется, она еще не решила, проникнуться ли жалостью к покойному за столь мученическую смерть либо укрепиться в страхе и ненависти к выходцам с Кавказа.