– Но что же сделали цыгане?

– Не могу себе представить.

– Многое можно возразить против этой теории.

– Я знаю. Поэтому-то мы и едем сегодня в Сток Моран. Я хочу узнать, насколько верны эти предположения. Что это, черт возьми?

Дверь нашей комнаты внезапно распахнулась, и на пороге показался человек огромного роста. Костюм его представлял собой какую-то странную смесь: черный цилиндр, длинный сюртук, высокие гамаши и хлыст в руках. Он был так высок ростом, что задел шляпой притолку, и так широк в плечах, что занял всю дверь. Его толстое лицо было все изборождено морщинам, загорело от горячего солнца Индии. Он смотрел то на одного, то на другого из нас своими впалыми, налитыми желчью глазами. Эти глаза и тонкий нос придавали ему вид старой хищной птицы.

– Который из вас Холмс? – спросил неожиданный посетитель.

– Я, сэр. Вы имеете преимущество предо мной, так как я не знаю вашей фамилии, – спокойно ответил мой приятель.

– Я – доктор Гримсби Ройлотт из Сток Морана.

– Ага! Садитесь, пожалуйста, доктор, – любезно сказал Холмс.

– И не подумаю. Здесь была моя падчерица. Я проследил ее. Что говорила она вам?

– Погода немного холодна для теперешнего времени года, – заметил Холмс.

– Что говорила она вам?! – бешено крикнул старик.

– Но я слышал, что крокусы уже начинают расцветать, – невозмутимо продолжал Холмс.

– А! Вы хотите отделаться от меня, да? – сказал посетитель, делая шаг вперед и размахивая хлыстом. – Я знаю вас, негодяй! Слышал много! Вы – Холмс-проныра.

Мой приятель улыбнулся.

– Холмс-смутьян.

Улыбка так и расплылась по лицу Холмса.

– Холмс-сыщик.

Холмс громко расхохотался.

– Ваш разговор замечательно интересен. – проговорил он. – Пожалуйста, заприте дверь, когда будете уходить, а то очень сквозит.

– Уйду, когда скажу то, для чего пришел. Не смейте вмешиваться в мои дела. Я знаю, что мисс Стоунер была здесь… Я следил за ней! Со мной шутки плохи! Так и знайте.

Он сделал шаг вперед, схватил кочергу и согнул ее своими громадными загорелыми руками.

– Смотрите, не попадайтесь мне, – проговорил он, бросив согнутую кочергу, и вышел из комнаты.

– Очень любезный и милый господин, – со смехом сказал Холмс. – Я не сравнюсь с ним в объеме, но если бы он остался, я бы показал, что немногим уступаю ему в силе.

Он поднял согнутую кочергу и сразу выпрямил ее.

– Представьте себе, какая дерзость! Смешивает меня с полицией! Впрочем, этот случай только прибавит нам рвения. Надеюсь, что маленькая мисс не пострадает от своей неосторожности. Теперь, Ватсон, мы позавтракаем, а потом я пойду навести несколько справок.

Шерлок Холмс вернулся домой около часа после полудня. В руке у него был лист синей бумаги, весь исписанный заметками и цифрами.

– Я видел завещание покойной жены его, – сказал он. – Чтоб определить его значение, мне пришлось справляться о нынешних ценах бумаг, в которых помещено имущество покойной. Общий доход во время смерти покойной доходил почти до 1100 фунтов стерлингов, теперь же, вследствие падения цен на сельскохозяйственные припасы, упал до 750 фунтов стерлингов. При выходе замуж каждая дочь имеет право на 250 фунтов стерлингов дохода. Очевидно, что если бы обе они вышли замуж, то нашему милому знакомому остались бы крохи; ему пришлось бы плохо даже и в том случае, если бы хоть одна из дочерей вышла замуж. Я не напрасно потерял утро, так как убедился, что у него самые серьезные мотивы препятствовать браку падчериц. Медлить нельзя, Ватсон, тем более, что старик узнал, что мы заинтересованы в этом деле. Если вы готовы, пошлем за кебом и поедем на вокзал. Возьмите, пожалуйста, револьвер – это превосходный аргумент для человека, который может завязывать узлы из кочерги. Револьвер и патроны – я думаю, больше нам ничего не нужно.