Тем временем марсиане неумолимо приближались к Молдону. Их было уже не трое, а много больше. Десять? Одиннадцать? Дюжина? Треножники перестраивались на ходу, мешая Рэдклифу их сосчитать. Неужели марсиане беспрепятственно войдут в Молдон и разрушат его до основания, как несчастный Рудли-Грин?!

Взгляд Тома отчаянно заметался по городским предместьям в поисках войск, орудий, укреплений – силы, которая смогла бы остановить марсиан. Одна батарея притаилась в юго-восточном предместье Лайм-Брук. Вторую Том обнаружил за кустами у перекрестка Лайм-Брук-уэй и Маринерс-уэй. Третья стояла посреди чистого поля сразу за окраиной, в трехстах ярдах от дома Рэдклифа – и как Том раньше ее проглядел?

Неужели это всё?! Три батареи против дюжины марсиан?!

Первой дала залп батарея в Лайм-Брук. То́му было хорошо видно, как пламя вырывается из орудийных стволов, и пушки окутываются клубами дыма. Спустя пару секунд долетел грохот выстрелов и взрывов. Снаряды рвались под ногами-ходулями боевых треножников, но, похоже, никто из марсиан не пострадал. Следующий залп батарея дать не успела: пять тепловых лучей, ясно различимых в подступающих сумерках, ударили по позициям артиллеристов. Кусты, скрывавшие орудия, мгновенно превратились в полыхающие факелы. Взорвались зарядные ящики, орудия и людей разметало во все стороны.

В грохоте потонул залп батареи, окопавшейся у перекрестка. Похоже, там служили более опытные артиллеристы, и они смогли взять точный прицел. Новая усиленная шрапнель рвалась в воздухе рядом с бронированными колпаками марсиан. Один блестящий колосс пошатнулся, но не упал, закачался в неустойчивом равновесии. Обретя наконец опору, он замер и больше не двигался. Его сосед споткнулся и дальше ковылял боком, подобно крабу, подволакивая металлическую ногу.

Развить успех артиллеристы не сумели. Оглушающий заунывный вой раскатился над полями, накрыв Молдон и окрестности. Звук был механическим, неживым: «Улла-улла-улла-улла!» – и оттого вдвойне жутким. Вой издал покалеченный треножник, его подхватили другие марсиане: «Улла-улла-улла!..» На батарею обрушились тепловые лучи. Том видел, как артиллеристы бегут прочь. Кажется, кое-кому удалось спастись. Но саму батарею постигла та же печальная участь, что и пушки в Лайм-Брук.

Теперь марсиане не прекращали огонь. Луч скользнул дальше, по домам окраины. Деревянные строения вспыхивали; занимались, как спички, деревья в садах и кусты в палисадниках. Трескались кирпичи, разлетались вдребезги стёкла в окнах. Горели уже не только деревянные, но и каменные дома. Пожары взметнулись ближе к центру города – на Фэмбридж-роуд, Шекспир-драйв и Марлоу Клоуз. А тепловой луч двигался всё дальше; описывая убийственную кривую, он быстро приближался к Оук Клоуз, где стоял дом Томаса Рэдклифа.

В оцепенении Том смотрел с колокольни, как адское пламя уничтожает Молдон, подбираясь к его хибаре. Нельзя сказать, чтобы Рэдклиф слыл ревностным прихожанином, но сейчас он взмолился со всей искренностью, на какую был способен: «Господи, спаси и сохрани! Не дай этим нелюдям уничтожить Молдон! Останови и покарай их! Не позволь им сжечь мой дом!» К чести Тома следует отметить, что о спасении своего дома он просил Господа в последнюю очередь, куда больше беспокоясь о родном городе. О себе же лично Том не вспомнил вообще.

Над Оук Клоуз поднялся высокий фонтан огня, к небесам взлетели обломки крыши. У Тома на миг замерло сердце: неужели у него больше нет дома?! Или пострадал кто-то из соседей? Из-за гари и дыма он, как ни силился, не мог разглядеть, какой из домов постигло несчастье.