– Что ж, я вам чрезвычайно обязан, мистер Йорк.

– Неужели? Не стоит благодарностей. А вот и остальные подходят. Теперь, именем Господа, у нас есть отряд, спрятавший факелы в кувшины, как маленькая армия Гидеона, и поскольку священник с нами – добрый вечер, мистер Хелстоун, – все будет в порядке.

Хелстоун ответил на приветствие весьма сухо. Человек в двуколке продолжил:

– Тут теперь одиннадцать крепких мужчин, у нас есть и лошади, и колесницы. И попадись нам те голодные оборванцы, так называемые разрушители станков, мы одержали бы великую победу! Каждый стал бы Веллингтоном – думаю, вам бы это понравилось, мистер Хелстоун, – и только представьте, что бы о нас написали в газетах! Брайрфилд бы прославился. Пожалуй, мы и так уже заслужили в «Курьере Стилбро» столбца полтора, не менее!

– Ручаюсь вам, мистер Йорк, полтора столбца вы точно получите, поскольку статью напишу я сам, – заверил священник.

– Ну еще бы! И не забудьте написать, что они разломали станки на мелкие части и связали Джо Скотта, и их повесить надо без отпущения грехов! За подобное преступление нужно непременно вешать!

– Если бы их судил я, то не стал бы медлить с приговором! – вскричал Мур. – Однако на сей раз ничего предпринимать не стану: дам им уйти, пусть лучше сами свернут себе шею.

– Вы позволите им уйти, Мур? Вы обещаете?

– Вот еще! Я имел в виду, что не стану утруждаться их поимкой, разве что они сами попадутся мне на пути.

– Разумеется, тогда вы на них накинетесь. Вы ждете, пока они натворят чего-нибудь похуже, и наконец сведете с ними счеты. Ладно, хватит об этом. Мы у дверей моего дома, джентльмены, и я надеюсь, что вы ко мне заглянете. Немного подкрепиться никому не помешает.

Мур и Хелстоун принялись возражать, однако хозяин настаивал весьма любезно, вдобавок ночь выдалась столь ненастная, а свет из окон, завешенных муслиновыми занавесками, лился так приветливо, что все согласились. Йорк выбрался из двуколки, отдал поводья слуге и повел гостей в дом.

Следует отметить, что слог мистера Йорка отличается разнообразием. То он разговаривает на йоркширском диалекте, то выражается на чистом английском. Так же разнятся и его манеры. Он может держаться любезно и учтиво, а может быть грубым и бесцеремонным. Поэтому определить его статус по речи и манере поведения сложно. Посмотрим, не поспособствует ли нам в этом убранство дома мистера Йорка.

Работников он отправил в кухню и сказал, что «распорядится насчет перекусить». Джентльменов провел через главный вход в устланный коврами холл, где картины висели чуть ли не до самого потолка, в просторную гостиную с ярко пылающим камином. На первый взгляд комната производит весьма приятное впечатление, при ближайшем рассмотрении оно лишь усиливается. Ее нельзя назвать роскошной, зато везде чувствуется вкус, причем довольно необычный – вкус путешественника, ученого и джентльмена. Стены украшают пасторальные итальянские пейзажи – все истинные произведения искусства, подлинники, и весьма ценные. Выбрать их мог лишь настоящий знаток. Даже в полумраке комнаты глаз радуют безоблачные голубые небеса, мягкие линии горизонта, туманные очертания гор в синей дымке, сочная зелень, игра теней и солнечных бликов. На диване лежат гитара и ноты, повсюду камеи и прекрасные миниатюры, на каминной полке стоят несколько греческих ваз, в двух изящных книжных шкафах аккуратно расставлены книги.

Йорк предложил гостям садиться и позвонил в колокольчик. Слуга принес вино, и хозяин распорядился позаботиться о работниках. Священник остался стоять и к вину не притронулся – видимо, жилище Йорка ему не понравилось.