Сердце Данни ушло в пятки, замерев. На глазах от боли пропущенной раны выступили слезы. Кривясь и прищуриваясь от яркого рассветного зарева, Нарим занес над ним секиру прежде, чем парень сумел поднять перед собой меч дрожащей, раненой рукой. Взгляд Данни уцепился за огромный набалдашник топора, через мгновение готовый обрушиться ему прямо на голову. Он в страхе прищурил глаза, пожалев лишь о том, что не послушался тревожного ощущения и вообще явился сюда. Кровь предательски пропитала рукав и грудь, но прежде чем Данни уже подумывал прощаться с жизнью, очередной свист рассек воздух, заставив Нарима пошатнутся. Его громоздкая секира дрогнула в руках, так и не обрушив смерть на раненого Данни.

Ублюдок, тяжело дыша, опустил самострел. Арбалетный болт прошел сквозь тканые одежды Нарима почти на всю длину, вонзившись ему в солнечное сплетение. Опустив ошарашенный взгляд на мгновение, массивный мужчина пошатнулся назад, перебирая ногами и, выронив бердыш из рук, рухнул ниц. Его светло-желтые одежды медленно, но верно, напитывались той же краской, что кафтан Данни.

Громовой звон колоколов только сейчас отчетливо ударил в уши. За бурлящей в венах от ярости схватки кровью и за звоном клинков, парень и не обратил внимания на то, как свирепо звонари молотят на городских башнях поблизости. Набирая в пульсирующую грудь воздуха, он отползал назад от дрожащего, с всаженным в тело болтом, Нарима. Кровь окрасила его одежды и теперь расползалась по мрамору.

Кто-то позади одернул Данни, поднимая его на ноги и хватая выпавший у него из рук меч. От резкого поднятия раненное плечо паренька раздалось по всему телу ужасающей болью, заставив того выдавить болезненный вздох и стиснуть зубы. Он ухватился руками за рану, чувствуя щиплющую глаза соль. Рука под пронзенным плечом дрожала и дергалась. Оглянувшись через плечо, он увидел Чадда, оттаскивающего его за кафтан на другой конец площади.

В голове все мутило и двоилось от громогласного перезвона, но Данни сумел разглядеть, как Энрик и Яхир оглянулись сначала на другой конец площади, а следом на них. Выкрикнув друг другу копну яростных грязных оскорблений, они понеслись в их сторону, попутно отмахиваясь мечами друг в друга. Но лязг стали был неразличим за тревожным боем колоколов.

Яхир Шайхани рухнул на одно колено рядом с Наримом, сжимая руку на его плече и глядя на рану. Брат промчался мимо, подхватывая Данни на пару с ублюдком и разглядывая его рану. Энрик проронил что-то, тряхнув младшего. Кажется, он выкрикнул, сильно ли тот ранен, но опешивший и растерянный Данни не разобрал.

В последний раз обменявшись свирепым вихрем ударов друг другу о клинки, Тайал и Энхе тоже бросились в разные стороны. Один – на помощь Яхиру, нависшему над павшим товарищем, второй – за Энриком, судя по его тревожному лицу крича что-то вроде: «Уносите ноги!»

Брат и ублюдок-кузен оттаскивали Данни прочь с площади, пока тот перебарывал бьющую в голову боль от раны, стараясь не упасть в безсознание. На той стороне площади он смог разглядеть серебрящиеся панцири-нагрудники и целый лес пик вбегающей следом за ними городской стражи. Часть из них окружила ицхов, направив на них острия своих копий, другие же понеслись за Данни и волочащими его спутниками. Громогласный удар колокола снова ударил в виски корчащемуся от боли парню, словно боевой молот по голове.

Энрик снова одернул его, подхватывая под не пронзенную руку и выкрикнул что-то ублюдку. Чадд, грязно ругаясь и мельтеша в переулках, очевидно, пытался провести их подальше от преследования городской стражи, к конюшням. Данни ловил ртом воздух, однако одинаковые лабиринты улиц уже таяли перед его глазами, смешиваясь в однородную массу из кирпичей, проемов и дверей, сливающуюся в неразличимое месиво, словно грязь под ногами.