Голос раздался в их разуме, симфония безумия и отчаяния. Это был голос Пусторожденных, и он говорил о Безмолвной Конвергенции, о неизбежном слиянии реальностей. Он дразнил их видениями будущего, где Империум рухнул, где галактика была поглощена тьмой между звездами. Он предлагал силу, чтобы присоединиться и быть избавленными от своей неизбежной судьбы и боли, предложение и предупреждение, на одном дыхании. Казалось, он обещал конец всем их схваткам, их боли. Просто сдаться и позволить всему этому закончиться. Пусторожденные предложили единую, объединенную цель и показали каждому из них видение, где их самые глубокие, самые темные сомнения, заботы и неудачи больше не существовали. Для некоторых это было заманчиво. Однако видения также, как казалось, показывали и подчеркивали недостатки и слабости каждого воина, что, казалось, придавало им силу, поскольку они сами, почти против своей воли, находили эти аргументы и понятия убедительными и обоснованными, предлагая свою собственную, теперь уже расколотую, психику, чтобы согласиться. Кель, который теперь изо всех сил боролся, когда его недостатки были очевидны всей команде, чувствовал себя искушаемым действовать против собственных воспринимаемых проблем Гидеона, еще больше усиливая смятение, когда он пытался, но чувствовал, что медленно терпит неудачу, в контроле своих побуждений и сосредоточенности. Силарис смотрел на каждого, борясь сам с собой, чтобы не потерять надежду и убедиться, что их, а также его собственная воля остаются сильными, острыми и решительными, сохраняя свои слова краткими, сосредоточенными, напоминая всем:

"Услышьте это сейчас", – прошипел Силарис, борясь со своими сомнениями и чувством беспокойства, которое не имело смысла, но каким-то образом ощущалось реальным. И все же у него было чувство надежды, что где-то есть свет. Даже он знал, что потерпеть неудачу здесь – значит потерпеть неудачу во всем, на чем они поклялись. Подвести своих товарищей, прошлых и будущих. Чтобы избежать такой ужасающей и возможной судьбы, которая нависла над галактикой, им нужно было объединиться, или они позволили бы всем, каждому союзнику и невиновному, упасть, прямо здесь, сегодня. Сама мысль об этом придавала Силарису стойкость противостоять психическому давлению и обращаться к команде таким образом, как никто другой не мог говорить, кроме него. Именно таким образом показывая им, что им не нужно сражаться, Пусторожденные могли, неосознанно, дать своему врагу путь, ответ, чтобы преодолеть темную сделку, предложение и идею, которые они продолжали навязывать Авангардному Когтю, предлагая некоторым причину сражаться, ту, которая говорила громче и правдивее. Он должен был спасти их от их боли, реальной, мнимой или иной, независимо от ее стоимости, от чего-то, что громко говорило его Примарху. Он должен помочь братьям оставаться на истинном пути Императора и вдали от тьмы, как его выковали и поручили, идея, которую ему непреднамеренно подсказали шепоты. Его разум укрепит всю команду, даже тех, кого искушали, даже тех, кому было труднее и сложнее всего помогать. Но только у него была эта воля и путь, это было все, что у него осталось, что давало команде надежду и стойкость против этого психического натиска, путь, который все, медленно, увидели и ухватились, предлагая тишину, пока они изо всех сил пытались держать себя под контролем. Но у одного члена была особенно сильная способность, которую им нужно было раскрыть. Он повернулся, встретился взглядом с братом и просто кивнул, соглашаясь и понимая. Силарис обратился ко всем, теперь, когда его разум снова был острым, чтобы продолжать, как они обсуждали раньше, но быть осторожными в своих шагах, но не сдаваться. Возможно, еще есть надежда, и они должны попытаться выжить, чтобы закончить это. Они были не одни, это было ключом здесь, как бы тяжело это ни было. «Оставайтесь сильными, братья! Держитесь, сейчас. Малахи! Держите свою волю твердо и поторопитесь!», – приказал Силарис, его голос звенел с новообретенной властью, разрушая заклинание, хотя бы на мгновение, эхо того, что могло привести их сюда так давно, но теперь обрело новый свет и силу, которые все считали своей истиной. «Оно пытается сломить нас. Но мы Астартес. Мы Караул Смерти. Мы не уступим этим ложным обещаниям, угрозам и идеалам».