Таксист принял купюру и снова завел машину. Подъехал ближе к деревне Сяцзян, но пассажир жестом показал ему ехать еще дальше. Водитель сразу же отказался. В этот раз подозрительный пассажир настаивать не стал. Он оплатил проезд и вышел из машины.

Линь Годун пошел через деревню. На улице не было ни души: местные жители всё еще хранили традицию начинать трудиться с восходом солнца и отдыхать с закатом. Особенно зимой, когда оставалось не так много дел. Сейчас деревня была погружена в глубокий сон: ни единого звука, ни лучика света. Даже собаки, услышавшие звук шагов Линь Годуна, лишь лениво вставали, чтобы взглянуть на чужака.

Годун вспотел, пар изо рта достигал ресниц и застывал на них. Время от времени ему приходилось протирать глаза, чтобы четко видеть перед собой дорогу. Наконец он дошел до ухабистого переулка. Здесь не было высоких домов, которые загораживали бы от ветра, поэтому зимний ночной холод ощущался еще свирепее. Пот на теле Годуна вмиг испарился, осталась только ноющая боль. Его взгляд был прикован к обширному полю. Иногда он останавливался, чтобы прикинуть пройденное расстояние. Наконец встал около укрытой снегом кукурузы и посмотрел на юг. Но те места, до которых доставал его взгляд, все еще покрывала густая темнота. Тогда он раскрыл глаза пошире, пытаясь рассмотреть цель. И снова ничего не увидел, кроме черноты.

Он цокнул и повернулся к деревне. Тот большой вяз стоял там, и глаза Линь Годуна засветились.

Это точно здесь.

Он пошел по грунту, к центру кукурузного поля. После сбора урожая на нем осталась стерня. Линь Годун шел, спотыкаясь о нее, ощущая, как больно она бьется о ноги. Быстро сориентировавшись, он наконец дошел до межи.

Постепенно перед ним возник силуэт высокого здания. При виде него дыхание Годуна участилось, и он зашагал быстрее. Наконец подошел ближе – это была водонапорная башня из цемента, от которой шел стойкий запах рыбы. Линь Годун протянул руку и дотронулся до ее замерзшей неровной поверхности. Вздохнул с облегчением и зашагал вокруг башни, а затем встал у ее западной стороны и прислонился к стене взмокшей от пота спиной.

Чувствуя, как холод просачивается до самых костей, он задрал голову и посмотрел на темное полотно неба, вдыхая сладковатый рыбный запах. И прикрыл глаза.

– Да-да, листайте вот так.

Цзи Цянькунь одной рукой придерживал на макушке очки для зрения, а другой держал телефон и водил пальцем по экрану. Но на нем ничего не изменилось – осталась лишь фотография заката в пустыне.

– Чего вы боитесь? Он не сломается. – Вэй Цзюн рассмеялся. – Приложите побольше усилий и смахните наверх.

Цянькунь закивал и попробовал снова. «Хлоп» – раздался звук, экран разблокировался, и на нем появились иконки приложений.

– Ох, – кратко произнес старик, придя в восторг от этого действия. – Сейчас это стало настолько прогрессивным, просто невероятно. – Он указал на свой старый «Нокиа». – Этот старикан способен только делать звонки…

– То, что купил я, – это телефон средней ценовой категории, но, думаю, вам будет достаточно. – Вэй Цзюн наклонился и указал на экран. – Давайте я научу вас звонить.

Цзи Цянькунь повернулся и, улыбнувшись, сказал девушке, которая стояла около кровати:

– Присаживайся. Можешь налить себе чаю.

Юэ Сяохуэй также одарила его улыбкой:

– Вы не беспокойтесь, – и продолжила изучать полку над кроватью, иногда пролистывая книги.

Вскоре Лао Цзи научился набирать номер и использовать рукописный ввод. Смартфон был для него совершенно неведомой вещью, но он с воодушевлением слушал все, что ему говорит Вэй Цзюн. Хотя его движения были медленными и неуклюжими, старик был чрезвычайно упорным.