Ло Шаохуа, сев прямо, запихал бинокль в черный рюкзак на пассажирском сиденье. Тот уже был заполнен доверху; из его карманов торчали бутылка воды, полбуханки хлеба и иссиня-черная телескопическая дубинка. Но Шаохуа надеялся, что она ему не понадобится. Подняв голову, он обнаружил, что Линь Годун уже скрылся за воротами парка, и, заведя машину, последовал за ним.

Шаохуа не был уверен, помнит ли его Линь Годун, но рисковать не мог – только лишь следовал по пятам и наблюдал издалека. Линь Годун, повернув направо, свернул на маленькую аллею. Ло Шаохуа, выругавшись про себя, остановил машину на обочине.

На ранний рынок на улице Чуньхуэй, конечно, никак нельзя заехать. Закрывая дверь, Шаохуа размышлял, не заметил ли его Годун. Но, зайдя на рынок, он обнаружил, что Годун не старался смешаться с толпой – наоборот, медленно прогуливался между прилавками и выглядел так, будто уже давно был безработным, никудышным домохозяином, который во всем полагался на жену: он осматривал каждый прилавок и интересовался ценами, поднимая и осматривая коробку с конняку[15] или сушеный бамбук, будто действительно был глубоко заинтересован.

Ло Шаохуа, прячась за спинами людей, внимательно наблюдал за каждым его движением. Поначалу он удивлялся странному поведению Годуна, но потом осознал: с точки зрения человека, который больше двадцати лет провел в психиатрической больнице, каждый контакт с окружающими будет чуждым и непонятным.

Шаохуа даже ощутил радость. Человек, находящийся недалеко от него, пройдя лечение электрической дубинкой и смирительной рубашкой, сейчас даже не мог узнать сушеный бамбук. Но Шаохуа быстро понял – он удивлялся только потому, что ставил этого человека для сравнения рядом с собой. Представлял, что этот тип такой же, как и он сам. Повернутый лицом к закатному солнцу, на старости лет прошедший через студеную зиму, летний дождь, конец весны и приход осени; видевший быстрое развитие этого города от одноэтажных зданий до леса небоскребов; радовавшийся повышению и приходивший в возмущение при виде цен…

Это как иллюзия, которую постоянно видел Ло Шаохуа: в темном переулке, глядя в еще более темный угол, кажется, будто оглядываешься на свои прошлые поступки.

На самом деле это чувство никогда его и не покидало…

Пройдя через рынок, Годун направился прямо к остановке, где стал спокойно дожидаться автобуса. Ло Шаохуа уже не успевал вернуться к машине. Ему оставалось лишь наблюдать, спрятавшись за прилавком с завтраками.

Несколько минут спустя к остановке медленно подъехал автобус 116. Линь Годун встал за стариком, державшим корзинку с овощами, а затем зашел в салон и встал, взявшись за поручень. Шаохуа увидел, как автобус отъезжает от остановки, и, быстро перебежав на другую сторону дороги, остановил такси. Бросил водителю:

– Едем за сто шестнадцатым автобусом. – И достал телефон, чтобы найти нужный маршрут.

Прикинув, на каких остановках может выйти Линь Годун, он снова убрал гаджет. И в тот же момент понял, что водитель странно косится на него:

– Дедушка, а вы не…

Шаохуа чуть не произнес «расследую дело», но в итоге выпалил:

– Внук отлынивает от школы. Я лишь смотрю, в какой интернет-бар он едет.

И тут у водителя раскрылась болталка: от воспитания детей он перешел к тому, что нужно взять интернет-бары под контроль. Ло Шаохуа неохотно поддерживал разговор – все его внимание и взгляд были сконцентрированы на автобусе впереди. Через четыре остановки Линь Годун вышел на улице Чанцзян. Шаохуа попросил таксиста остановить машину неподалеку, заплатил и, все так же не спуская глаз с «демона», вышел из такси.