Их вызвали на прием к врачу, и после плотного завтрака они зашли в кабинет. Доктор строго посмотрел на них, Симу это насторожило. С ней он переговорил три минуты и попросил оставить их одних. Через 15 минут вышел отец достаточно грустный, держа санаторную книжку в руках, расписанную доктором плотно.

Несколько дней они дышали морским воздухом, делали процедуры, выходили гулять, но Максим Петрович это делал не чаще, чем один раз в день, отговариваясь тем, что есть балкон. Сима уходила одна, а он работал с бумагами. Однажды вечером после ужина они находились в номере. Отец работал с документами, дочь читала книгу, в дверь постучали энергично и Максим Петрович предложил войти. На пороге стоял доктор в белом халате, пригласили его пройти и сесть. Он медленно дошел до кресла, опустился в него и спросил, почему они не гуляют. Сима ответила, что пыталась вытащить отца из номера полюбоваться на море, но дальше балкона он не настроен выходить. Доктор сказал, что через сорок минут заканчивается его рабочий день, и он зайдет за ними в номер. Отец стал говорить доктору, стоит ли так беспокоиться. Доктор встал, обнял Максима Петровича за плечи и грустно сказал, чтобы они были готовы к восьми вечера для прогулки.

Девушка не ожидала такого визита, разволновалась, но решила надеть спортивный костюм, чтобы доктор никуда не позвал ужинать. Она подумала, что быстро от них отстанет и вернется к морю подышать. Но не тут-то было. Отец был готов раньше дочери и поторапливал, как мог. В дверь постучали ровно в восемь часов, они дружно вышли из корпуса. Не пройдя и ста метров отец сказал, что хочет посидеть на скамейке, и уютно уселся на самую близкую от них. Сима с доктором оторопели, но он быстро нашелся и сказал, что молодым людям не повредит погулять одним в такой прекрасный вечер. Сима медленно пошла по аллее, доктор быстро ее нагнал и заговорил о том, как Максим Петрович лечится. Это тема быстро иссякла, и доктор сказал, что не пора ли им познакомиться. Она протянула руку и назвала имя Сима, он сказал: «Почему не Симонетта? Ведь так красиво звучит ваше полное имя». В санаторной карте отцом оказалось написано полное имя Симонетта. Девушка сказала, что стесняется своего полного имени: «Это моя бабушка назвала меня так в честь своей испанской подруги, с которой дружила и переписывалась долгие годы». Доктор посмотрел на Симу, но промолчал. Потом развернулся к ней всей грудью, наклонил чуть голову и представился Сергеем Викторовичем. Они пожали друг другу руки и пошли по аллее.

Смеркалось. Сима и доктор сели на скамейку. Девушка спросила, был ли он на фронте в лихие годы 1941–1945 годы. Сергей Викторович ответил утвердительно и стал рассказывать, как студентом медицинского института помогал врачам спасать раненых бойцов: «Несколько раз мы попадали под бомбежки, дважды чуть нас не взяли в плен, порой не спали по несколько суток, делая операции. Многие остались в живых, и мы иногда видимся». Сима поделилась своей историей жизни, рассказала про фотографии на стене с семьёй отца, про то, как долго они были чужими, и как, наконец, она может сейчас сказать, что он ее родной отец. Сергей Викторович принял историю ее жизни близко к сердцу. Их разговор был доверительным и даже нежным. Голова Симы была легка, и она с таким удовольствием рассказала о себе, что с трудом понимала, почему это произошло. Вдруг душа ее наполнилась таким теплом к этому человеку, что хотелось расцеловать его в обе щеки или просто прижаться к его груди. Но он тихо сидел, низко склонив голову, и о чем-то думал. Она тихо позвала его. Они пошли по направлению к их корпусу. Проводив девушку, он сказал, не согласится ли она через день составить ему компанию и еще погулять по берегу моря, и сходить в кафе выпить по чашечке кофе. Он просто сказал, что у него таких свиданий давно не было, и, если что не так, просит простить его. Сима поднялась на цыпочки, поцеловала его в щеку и побежала в корпус. Два дня они не виделись, и Сима ждала встречу с нетерпением.